Люди и фразы (сборник)

Десницкий Андрей Сергеевич

Есть ли третий путь? В готовом виде его нет и быть не может, но зато идеалы общественной солидарности, в сочетании с личной свободой и самостоятельностью выбора, мы можем найти именно в христианской традиции. Смешивать христианство и политику нельзя, это губительно для христианства. Но если их полностью разделить — это уже губительно для политики, так она переходит в полное владение князя мира сего. При этом подлинная христианская политика имеет мало общего с клерикализмом, то есть с отстаиванием узкосословных интересов духовенства. Нет, речь идет не о том, чтобы поддерживать наиболее выгодную нам партию или самый удобный законопроект, а о том, чтобы оценивать любые слова и

действия политиков с точки зрения их соответствия основным христианским ценностям. А главное — стараться воплощать эти ценности в повседневной жизни, не стесняясь их и не ожидая, что некий добрый и сильный дядя все сделает за нас.

Ну а что касается далекой Австралии, то одна знакомая мне московская молодая семья — мама, папа и маленький ребенок — переехала туда на постоянное место жительства. Мама, кстати, была в одном из московских храмов регентом. Почему именно Австралия? — задавал я себе вопрос. Климат приятный, иммигрантов принимают легко? Или кенгуру такие забавные? Вообще-то, если честно, у них там есть родные, будет проще устроиться.

Но может быть, дело еще и в том, что Австралия — по крайней мере пока — собирается оставаться христианской страной. Искренне желаю австралийцам успеха!

Тоска по империи

Я и сам из тех, кто жалеет об исчезновении Российской империи, да что там Российской — и Византийской, и Римской, здесь ведь ощущается ясная преемственность! Глядя на современный наш мир, с его пошлым потребительством, с демагогическими правителями, с межнациональными войнами и нелепыми идеологиями, как не вздохнуть по тому времени, когда Помазанник Божий правил своими народами, сознавая свою ответственность перед Богом, а не перед телеэкраном, когда понятия чести и достоинства значили куда больше, чем спекулятивные цены, дутые кредиты и высосанные из пальца сенсации. А что говорить о том, как трудно приживаются республиканские институты в России, как постоянно сворачивают они на проторенную дорожку: царь и при нем избранные бояре… В общем, если предаваться маниловщине, — я бы хотел жить в империи.

Только в какой именно? Трудно решить. Образца 1913 года? Так в ней через несколько лет будет революция. Середины XIX века? Ну не по душе мне крепостное право и бюрократия, да и Кавказская война не особенно нравится, не говоря уж о Крымской. Допетровская Русь? Византия Палеологов? Рим времен Константина? В каждой эпохе найдутся свои темные стороны, ни одна не похожа на рай на земле, но каждая не похожа по-своему. Наше время — не исключение.

Осознание этого факта и отличает здоровую ностальгию от болезненной мечтательности. Очень уж велико искушение принять свою идеальную мысленную империю за то Царствие Небесное, о котором говорит Евангелие. И тогда…

Тогда может произойти много дурного, и на самом деле происходит. Человек начинает выстраивать свою систему ценностей, исходя из абсолютного приоритета своей мысленной, идеальной империи, — все, что к ней приближается, есть благо, а что ей мешает, есть зло. Можно, оказывается, быть христианином и оправдывать не только реформы царя Петра (это действительно вопрос спорный), не только опричнину царя Иоанна (тут уже спорности куда меньше), но и лагеря и расстрелы товарища Сталина, оправдывать только за одну его чеканную имперскую поступь. Казалось бы, тут все однозначно, перед нами случай почти что химически чистого зла — но нет, включаются механизмы рационализации, приводится множество объяснений, и оказывается, что все было не так уж и плохо, а с другой стороны посмотреть, так пожалуй, и очень хорошо.

Кстати, совсем недавно владыка Иларион (Алфеев) публично высказал

свое резко отрицательное суждение о Сталине, и это на свой лад было даже удивительно: ну что тут можно нового сказать, спустя более полувека после его смерти? Это что же, православный епископат только сейчас разобрался с его оценкой? Разумеется, нет: сначала он просто вынужден был молчать, а в годы перестройки про Сталина и так все сказали, говорить о нем тогда означало бежать в хвосте пропагандистской моды. Но сегодня, именно сегодня эта оценка стала действительно актуальной, причем для церковного народа — вдвойне, к сожалению.

Впрочем, не обязательно доходить в своей тоске по империи до таких кровавых крайностей. Есть и более благоприятный объект для ностальгии: Византия. Это действительно целый мир, давший свое начало и русской культуре, прекрасный и неповторимый. Неповторимый — ключевое слово! У нас же часто получается так, что говорят люди вовсе не о Византии, а о нынешней российской политике, называя ее реалии более-менее удачно подобранными византийскими именами. Живая плоть византийской истории таким византинистам просто не интересна, при случае они ее могут и подправить, и уж, во всяком случае, обращаются к ней очень избирательно.

Есть и еще одно направление поиска, о котором вспоминают несколько реже, — это Золотая Орда. В самом деле, Московская Русь стала и ее наследницей, по крайней мере после присоединения Казанского и Астраханского царств, этих осколков Орды, никогда не входивших в состав Руси Киевской. Так Иван Грозный сделал ясное заявление: он собирает наследство Чингисхана. Да и его внутренняя политика во многом была скопирована с ордынской; во всяком случае, такого безграничного единовластия не знали ни киевские князья, ни даже константинопольские василевсы. Знал его именно Чингисхан. И «евразийское направление», как теперь это называется, стремится к активным действиям именно в этом направлении…

Что ж, политика есть политика, в ней всегда будет происходить борьба разных сил и идей. Кстати, и сегодня Россия во многом остается империей — нет, не идеальной конечно. Она, например, объединяет исторические места расселения многих народов, и в этой имперскости много хорошего: глядя на Балканы и Закавказье, можно представить себе, во что превратились бы наши Поволжье и тем более Северный Кавказ, если бы они пошли по другому пути. Война всех против всех, вмешательство больших и сильных стран, перекраивание границ… Нет, похоже, для таких регионов человечество пока не изобрело лучшего рецепта, чем единое многонациональное государство.

Но эта империя лишь отчасти похожа на любую из своих предшественниц. Самый верный способ ее погубить — это принести ее в жертву своим теориям, своей идеологии. Именно это и сделали большевики в XX веке, и я глубоко убежден, что второго такого опыта наша страна просто не переживет, как бы ни была прекрасна и замечательна эта новая идеология. Впрочем, и коммунизм когда-то и кому-то казался прекрасным…

Сдается мне, что если бы тоскующие по империи люди жили в какой-нибудь из реально существовавших империй, то многие из них стали бы пламенными революционерами и ниспровергателями основ. Почему? Да потому, что у этих людей есть острое чувство прекрасного и ясное ощущение, что окружающая действительность этому прекрасному не соответствует. Следовательно, ее надо изменить. А действительность — вещь упрямая, и зря не изучают политики главную дисциплину технических институтов: сопротивление материалов. Ведь не случайно у большевиков, разрушивших Российскую империю, получилась своя империя, советская, и чем дальше, тем больше она была внешне похожа на ту, прежнюю.