Люди и не люди

ЧеширКо Евгений

Лев снова рыкнул, как будто отвечая человеку.

– Да, я знаю. Ты думал о том же, – кивнул Фахри. – Ты тоже готовился к смерти и уже принял ее, но вдруг увидел меня. Скажи, тебе ведь тоже перехотелось умирать, да? В тебе проснулась надежда, и ты подумал о том, что, съев меня, еще поживешь?

Лев махнул хвостом.

– Разве это не странно? Мы оба – мертвецы, но увидев друг друга, мы захотели вернуться к жизни. Неужели смерть настолько ненавидит смерть? – Фахри провел ладонью по песку и снова посмотрел сквозь огонь на зверя. – Что ты будешь делать, лев?

Зверь

поднялся на лапы, издав при этом жалобный рык, и, несколько секунд поразмыслив, шагнул по самому краю круга от огня. Заметив его маневр, Фахри переместился так, чтобы костер по-прежнему был между ними. Лев продолжил свой путь по кругу, и только сейчас Фахри заметил, что он сильно хромает на заднюю лапу. Видимо, молодой самец прокусил ее старому льву в битве за звание вожака. Тем не менее лев настойчиво двигался к своей цели и единственному шансу выжить. Через несколько минут человек и зверь поменялись местами. Лев, обнюхав флягу с водой и мешочек с финиками, фыркнул и посмотрел на человека.

– Тебе не нравится моя еда? – произнес Фахри. – Я понимаю, это не совсем то, чего бы ты хотел.

Лев еще раз фыркнул и вдруг, резко прижавшись к земле, прыгнул через огонь на человека. В годы своей молодости он бы давно уже рвал на куски свежее мясо, но старость, голод и больная лапа сделали свое дело – не долетев до Фахри нескольких метров, лев упал на песок, угодив лапой в огонь и осветив пустыню снопом искр, взметнувшихся из костра. Фахри тут же отскочил и прижался к дереву.

– Нет, лев, так просто ты меня не возьмешь! – снова выхватив из огня горящую палку, произнес он.

Лев же, осознав свой промах, зарычал и принялся слизывать обгоревшую шерсть со своей лапы. В эту ночь он больше не предпринимал попыток напасть, хоть и пытался иногда подловить человека и обойти злой огонь, чтобы наброситься на Фахри. Тот же был начеку и тут же менял свое местоположение, заметив очередной маневр льва. Уже под утро лев лег на песок и уснул. Фахри долго наблюдал за ним, предполагая, что это очередная уловка зверя, но сам не заметил, как и его глаза закрылись. Старость брала свое.

Почему-то старики всегда спят меньше молодых. Быть может, при приближении смерти они все лучше чувствуют вкус жизни и начинают понимать, что количество часов в сутках ограничено и чем меньше ты проспишь, тем больше времени останется на то, чтобы насладиться остатком жизни. Открыв глаза через пару часов, Фахри снова увидел перед собой льва. Тот все еще лежал на песке и зевал во всю свою пасть. Видимо, он тоже только что проснулся.

– Тебе что-нибудь снилось, лев? – спросил Фахри, отпив воды из фляги. – Мне уже давно ничего не снится. Это странно, ведь у нас, стариков, гораздо больше воспоминаний, чем у молодых, правда?

Лев снова зевнул и зарычал. Но в интонации его рыка что-то изменилось. Сейчас в нем слышались скорее нотки недовольства, чем угрозы.

– Да, мне тоже иногда снится молодость, – кивнул Фахри, – но это бывает так редко, а сны такие смутные, что я тут же их забываю. А иногда хочется снова почувствовать себя молодым, правда?

Сны – это единственная возможность вернуться в прошлое. Жаль, что они приходят так редко.

Он поднялся на ноги, и лев тут же последовал его примеру.

– Вчера я хотел умереть здесь, но ты ведь не дашь мне сделать это спокойно, – снова обратился ко льву человек. – Я пойду дальше в пустыню. А ты попробуй найти себе еду. Быть может, тебе удастся поймать какого-нибудь зверька и вырвать у смерти еще один день жизни.

Фахри топнул ногой по песку, пытаясь отогнать зверя, но тот лишь опустил голову и глухо зарычал. Тогда человек поднял с земли камень и бросил его в зверя. Лев попытался увернуться, но у него это не вышло, и камень больно ударил его по ребрам. Взвыв от боли, он оскалил пасть и опять бросился на Фахри. Увернуться не получилось и у человека. Единственное, что он успел сделать, – это выставить перед собой руки и сделать шаг назад. Впрочем, и этого можно было не делать. Льву снова не хватило сил для завершающего броска. Полоснув когтем по руке человека, он приземлился на песок и снова взвыл от боли. Прокушенная лапа подвернулась, и лев рухнул на песок. Этих секунд хватило, чтобы Фахри смог отбежать на несколько метров от раненого зверя.

– Послушай, лев. Разве ты не видишь, что мы с тобой слишком стары, чтобы убить друг друга? – тяжело дыша, спросил Фахри. – Ни у тебя, ни у меня не хватит на это сил. Давай разойдемся мирно? Ты уйдешь туда, где я не буду соблазнять тебя мясом своего тела, а я останусь здесь, у этого дерева, чтобы встретить свою смерть.

Лев со стоном поднялся на ноги и снова двинулся в сторону человека. Было видно, что каждый шаг дается ему с трудом, но в его здоровом глазу отражалось страшное лицо голода, которое из века в век заставляло всех живых существ на планете совершать порой самые необдуманные и отчаянные поступки.

– Ну что ж, – убедившись в решительности льва, произнес Фахри, – если ты решил, что мы должны встретить смерть вместе, так тому и быть. Возможно, вдвоем нам будет не так страшно. – С этими словами он зашагал по песку в глубь пустыни, иногда оглядываясь на льва, который следовал за ним по пятам. Фахри понимал, что оставшегося хвороста ему хватит лишь на одну ночь, а фиников и воды – максимум на пару дней. Также он понимал, что еда вряд ли понадобится ему в ту ночь, когда он не сможет развести костер. И эта ночь станет последней ночью в его жизни.

Фахри шел весь день, иногда останавливаясь, чтобы немного отдохнуть. Старому больному льву тоже требовался отдых и, увидев, что человек остановился, он тут же садился на песок и зализывал рану на своей лапе. Когда солнце уже приблизилось к горизонту, Фахри развел костер и сел у огня, медленно пережевывая финик и наблюдая за львом, который рухнул на песок после долгого и изнурительного перехода. В эту ночь оба спали крепким сном, а когда взошло солнце, они отправились дальше. Впереди шел человек, который из последних сил пытался оттянуть срок своей неминуемой гибели, а за ним хромал лев, который желал того же самого.