Люди и призраки
Шрифт:
Попугай был бирюзового цвета без единого пятнышка, за исключением разве что желтого клюва. Он с криками бросался на прутья, голубые перья летели во все стороны.
— Тогда отнеси его в спальню! — предложила мисс Голубая. — Накрой покрывалом, пусть он успокоится!
— Я тебе не прислуга! Я не прислуга в своем доме, понятно? — завопила мисс Гласс Зеленая, но взяла клетку и с гордо поднятой головой вышла из гостиной.
— Череп и кости! — прохрипел на прощание попугай. — Сверчок
Дверь закрылась, в доме наступила благодатная тишина.
— У него нелады со здоровьем, — объяснила с несколько нервной улыбкой мистеру Осборну мисс Гласс Голубая. — А кроме того, ему не нравится моя любимая пьеса, та, что я только что исполняла на пианино. Прошу вас, входите в дом! Бен, на сегодня урок закончен! Ты должен запомнить: главное — постоянная концентрация внимания и руки движутся плавно, словно волны.
— Хорошо, мэм! — отозвался Бен и, повернувшись ко мне, прошептал: — Давайте убираться отсюда подобру-поздорову!
Я вскочил с места, за мной — Дэви Рэй. Попугай наконец-то замолчал: видимо, клетку накрыли покрывалом и для него наступила ночь. Перед тем как взяться за ручку двери, я услышал, как мистер Осборн сказал мисс Голубой:
— Первый раз в жизни слышу, чтобы попугай ругался по-немецки!
— Как прикажете вас понимать, мистер Осборн? — удивленно подняла подведенные карандашом брови мисс Голубая.
Остановившись в дверях, я повернулся, чтобы услышать продолжение. От неожиданности Джонни налетел на меня.
— Ваш попугай ругается по-немецки, — упрямо повторил мистер Осборн. — Кто научил его таким словам?
— Честно говоря, я не понимаю, о чем вы говорите.
— Я служил в Европе поваром в Первой пехотной дивизии. Мне приходилось встречаться с пленными немцами, и уж поверьте мне, я узнаю немецкие бранные слова. Наслушался всякой всячины.
— Мой попугай ругается как солдафон? — Мисс Голубая растерянно улыбнулась, потом вновь помрачнела. — Вы, конечно же, ошибаетесь, мистер Осборн!
— Пошли! — пихнул меня в бок Джонни. — А то ярмарка закончится!
— Конечно, он не только ругался, — примирительно продолжил мистер Осборн. — Там были и другие немецкие слова, но они были произнесены невнятно.
— Мой попугай — американец! — гордо заявиламисс Гласс Голубая, вскинув подбородок. — Я понятия не имею, о чем вы говорите!
— Ладно, лично меня это не касается, — пожал плечами мистер Осборн.
— Мальчики! Хватит стоять в дверях. Вы выпускаете из дома тепло.
— Пошли, Кори! — позвал меня Дэви Рэй из седла велосипеда. — Мы опаздываем!
Дверь гостиной снова открылась.
— Слава богу, наконец он затих! — раздался голос мисс Гласс Зеленой. — Прошу тебя об одном, Соня, не играй больше эту свою песню, ради всего святого!
— Это не песня виновата сколько можно тебе повторять, Катарина! Я всегда играла эту вещь для него, и она ему нравилась!
— А теперь он ненавидит эту мелодию! Больше не играй ее!
Сестры Гласс напоминали
— Пожалуйста, закройте дверь, мальчики! — крикнула мисс Голубая.
Джонни с силой толкнул меня в спину, и я пулей вылетел на крыльцо.
Он закрыл дверь, но пронзительные крики сестер Гласс, напоминавшие скрежет лесопилки, еще долго доносились из дома. Мне было отчаянно жалко маленькую девчонку Осборн.
— Эти старые девы — просто психованные! — сказал Бен, забираясь на свой велик. — Тут еще хуже, чем в школе!
— Тогда тебе надо устроить что-нибудь такое, чтобы твоя мама рассердилась на тебя и в наказание лишила уроков музыки! А сейчас время не ждет!
Издав радостный вопль, Дэви налег на педали и покатил в сторону ярмарки. Я отстал от остальных, стараясь не обращать внимания на призывы своих приятелей догнать их. Разумеется, я думал о немецких ругательствах. Насколько мне было известно, сестры Гласс не говорили ни на одном языке, кроме английского, на котором изъяснялись в наших краях, — диалекте американского Юга. Я понятия не имел о том, что мистер Осборн служил в Первой пехотной дивизии — весьма знаменитом армейском соединении, как мне было известно из книг. Выходит, мистер Осборн воевал на той же истерзанной войной части земли, что и сержант Рок! «Вот это да!» — сказал я себе.
Но откуда попугай мисс Голубой научился немецким ругательствам?
Тут до меня донеслись радостные звуки ярмарочного веселья вместе с ароматами жареного попкорна и яблочной карамели. Я решил оставить сквернословящего по-немецки попугая до лучших времен и приналег на педали, чтобы настигнуть своих приятелей.
Я выложил доллар за входной билет и вслед за своими друзьями ринулся в самую гущу ярмарочных наслаждений, подобно изголодавшемуся бродяге, завидевшему бесплатное угощение. Гроздья гирлянд мигали над нашими головами, словно пойманные в сети звезды. Вокруг было полно народу: и наши сверстники, одни и с родителями, и взрослые, были и старшеклассники. Карусель без устали кружилась, оглашая окрестности треском веселой музыки и мерным скрипом.
Первым делом, завладев билетами, мы уселись в «чертово колесо», причем я допустил ужасную ошибку, согласившись разделить сиденье с Дэви Рэем. Когда мы вознеслись на самый верх и колесо остановилось, чтобы внизу желающие прокатиться успели рассесться по своим местам, Дэви со зловещей усмешкой внезапно закричал, что болты наших кресел вываливаются из своих гнезд, раскачивая при этом гондолу взад и вперед.
— Перестань, Дэви, пожалуйста, перестань! — взмолился я, чувствуя, как руки и ноги леденеют от ужаса, а тело становится жестким и негнущимся. С жуткой высоты, куда подняло нас колесо, мне была видна вся ярмарка. Внезапно мой взгляд остановился на кричащей надписи с потеками театрально-красной крови среди намалеванной зелени джунглей: «Из Затерянного мира».