Люди и призраки
Шрифт:
— Пливет, — прошамкал великан и, грохнув ботинками, направился ко мне. — Я Фланклин.
Он улыбался, но я от души пожелал, чтобы он этого больше не делал. По сравнению с его ухмылкой выражение лица мистера Сардоникуса [20] можно было назвать лишь умиротворенно-печальным. Эта улыбка на самом деле была следствием страшного шрама, разрезавшего поперек неандертальский лоб великана. По-видимому, рана была зашита грубыми стежками каким-то косоглазым студентом-медиком, страдавшим к тому же хронической икотой. Широченное лицо великана выглядело сплющенным, блестящие
20
Мистер Сардоникус — герой одноименного фильма 1961 года (режиссер Уильям Касл), чье лицо застыло в ужасной гримасе из-за спазма лицевых мускулов.
— Пить хоцешь? — спросил он, протягивая мне какую-то смятую флягу, казавшуюся в его лапище хрупкой морской раковиной.
— Нет, сэр. Спасибо, сэр. Мне не хочется пить.
— Глотни водицки, паленек. А то пеценье застлянет у тебя в глотке.
— Нет, сэр, все в порядке. — Я откашлялся, чтобы подтвердить свои слова. — Видите?
— Это холошо. Если все в полядке, это холошо.
Великан вернулся в свой угол, где снова застыл причудливой статуей.
— Франклин у нас весельчак, — объяснил мне Принси. — Зато Ахмет самый молчаливый.
— А вы? — спросил я.
— Можно сказать, что я честолюбив, — ответил мне иноземец. — А ты, молодой человек?
— Я страшно испуган, — ответил я, слыша, как завывает ветер у меня за спиной. Товарняк набрал ход, и мирно спящий Зефир остался где-то позади.
— Можешь присесть, если хочешь, — предложил мне Принси. — Здесь не очень чисто, но ведь никто не обещал тебе дворец, верно?
Я тоскливо оглянулся на дверь. Поезд уже мчался, наверно, со скоростью…
— …не меньше шестидесяти миль в час, — предположил Принси. — Что-то около шестидесяти четырех, если точнее. Так мне кажется. Я хорошо чувствую ветер.
Я присел на мешки, выбрав местечко подальше от всех.
— Итак, Кори, — продолжал Принси, засовывая руки в карманы пальто, — не соблаговолишь ли поведать нам, куда ты держишь путь?
— Думаю, что я… Стоп, минутку… Разве я называл вам свое имя?
— Безусловно. Как и положено при знакомстве любому приличному человеку.
— Но я не помню этого.
Франклин расхохотался. Его смех наводил на мысль о пустой железной бочке, по которой лупят молотком.
— Гу-у! Гу-у! Гу-у! Плинси опять за свое! Ох уж этот Плинси, вот это шутник!
— Мне кажется, что я не называл вам свое имя, — настойчиво повторил я.
— Да не будь ты так упрям, — сказал Принси. — У каждого человека есть имя. Назови же нам свое.
— Ко… — начал я и осекся. «Интересно, кто из нас спятил, я или они, все трое?» — Кори Маккенсон, — закончил я, — из Зефира.
— И ты направляешься?…
— А куда идет этот поезд? — спросил я.
— Из ниоткуда, — с улыбкой ответил Принси, — в никуда.
Я оглянулся на Ахмета. Сидя на корточках, он пристально разглядывал меня поверх колеблющихся огоньков свечей. Его тощие, высохшие ноги были обуты в сандалии, ногти на пальцах были
— Холодно, наверно, ходить в сандалиях на босу ногу? — спросил его я.
— Ахмету все равно, — отозвался Принси. — Эта обувь как раз для него. Ведь он египтянин.
— Египтянин? Как же он попал сюда?
— Его путь был долог и усыпан прахом, — уверил меня Принси.
— Кто же вы такие? Может, вы…
— Ты сразу все поймешь, если проявишь немного смекалки. Бокс, вот и весь ответ, — проговорил Принси, тяжело, как лопатой, переворачивая слова во рту. — Ты слышал когда-нибудь о человеке по имени Франклин Фицджеральд? Он известен также как Большой Филли Фрэнк?
— Нет, сэр.
— Тогда зачем ты сказал нам, что знаешь его?
— Я… таксказал?
— Познакомься с Франклином Фицджеральдом.
Принси кивнул в сторону великана, стоявшего в углу.
— Привет, — пролепетал я.
— Плиятно познакомиться, — отозвался Франклин.
— Меня зовут Принси фон Кулик. А это — Ахмет-Не-Выговоришь-Кто.
— Ги-ги-ги. — Франклин смущенно прикрыл рот пятерней с покрытыми шрамами костяшками.
— Так вы не американец? — спросил я Принси.
— Я гражданин мира, к вашим услугам, — поклонился тот.
— А откуда вы прибыли сюда? — поинтересовался я.
— Я принадлежу к народу, у которого нет родины. По сути дела, и народом его не назовешь. — Принси снова улыбнулся. — Да, не народ. Но мне это нравится. Мою страну столько раз завоевывали и грабили иноземные захватчики, что на ней просто клейма некуда ставить. Здесь, в ваших краях, гораздо легче выжить.
— Вы тоже боксер?
— Я? — Принси скривился, словно ему в рот попало что-то горькое. — О нет! Я мозг, дополняющий мускулы Франклина. Я его менеджер. Ахмета же можно назвать тренером. Мы прекрасно ладим, за исключением тех дней, когда готовы убить друг друга.
— Го-го! — громыхнул Франклин.
— В данный момент мы держим путь из последнего места, где находились, в следующий пункт, где вскоре окажемся. — Принс и слегка пожал плечами. — Вот так мы и существуем.
Пообвыкнув, я решил, что, каким бы пугающим ни казалось поначалу это трио, никто из них не собирается меня обижать.
— А часто мистеру Фицджеральду приходится драться? — поинтересовался я.
— Франклин способен вступить в бой в любое время, в любом месте и с любым противником. К сожалению, из-за внушительных размеров быстрота его движений оставляет желать лучшего.
— Плинси хоцет сказать, что я медлительный, — пояснил Франклин.
— Именно. Что ты можешь к этому добавить, Фрэнки?
Брови гиганта нависли у него над переносицей, и мне почудилось, что они вот-вот рухнут на землю, столь нелегким оказался для него заданный вопрос.
— У меня нет инстинкта убийцы, — добавил он наконец.
— Но мы усердно работаем над этим, верно, Молчаливый Сэм? [21] — спросил Принси египтянина.
Ахмет обнажил в улыбке свои желтые кривые зубы и энергично закивал. Я подумал, что ему надо быть осторожнее, чтобы голова не сорвалась с плеч.
21
Молчаливый Сэм — статуя солдату армии конфедератов в кампусе Северокаролинского университета.