Люди и птицы
Шрифт:
Что за ерунду он нес? «У тебя скоро день рожденья?» Серьезно?! Мог бы и запомнить за десять лет. Все эти годы, что они прожили вместе, Саша почти не принимал участия в жизни Оксаны. Он, разумеется, не сказал ей ни одного грубого слова и выполнял все, что от него требовалось. На автомате, потому что так надо. Но не пытался с ней подружиться или хотя бы общаться, как с человеком.
Во-первых, он не был силен по этой части. Нельзя ожидать от обычного дуболомистого мужика, что он будет чуток по отношению к чужому ребенку, да еще и без всяких подсказок. Отсюда во-вторых: во всем была виновата жена.
Сейчас Саше вдруг стало стыдно. Что он, изверг какой-нибудь? Рядом с ним живет человек, который для него – невидимка.
И который ни в чем не виноват.
Саша резко свернул – так, что засвистели шины: решил заглянуть в «Детский мир» на Лубянке и купить Оксане классный подарок. Доехал он быстро, поставил машину на подземную парковку. А потом два часа ходил по торговому центру, разинув рот.
Он что-то слышал про реновацию магазина, куда в детстве его водили в качестве бонуса за хорошее поведение. Но не представлял, что с ним стало. От обилия красоты у него закружилась голова. Когда часы в главном атриуме начали показывать компьютерную графику, он стал снимать шоу на телефон и чуть не прослезился.
Но когда по итогам двух часов у него стали отваливаться ноги и в глазах зарябило, Саша понял, что уйдет без подарка. Проблема была в том, что он ничего об Оксане не знал. Играет ли она в куклы? Любит ли наряжаться? Может, читает книги? Обожает головоломки? Мультики? Вышивает, наконец? [8]
Он применил испытанное средство: пристать к продавщице. Но та отвела его к полкам, где были выставлены игрушки для десятилеток, и через десять минут он отчаялся выбрать что-то из тонны мультяшных фигурок, странных зверей и предметов, назначения которых он не понимал вовсе.
8
Правильный ответ: сидит часами Вконтакте.
Мелькнула мысль – отложить все это на недельку. Но Саша был не из тех, кто что-то куда-то откладывает.
Он начал искать решение. О том, чтобы спросить жену, речи не шло. Тем не менее, посоветоваться с женщиной было необходимо. И тут его осенило: Анастасия Викторовна! У нее целых две дочери. Пускай они давно уже выросли, но их мать должна была разбираться в том, что нравится девочкам.
Саша чихнул и нажал кнопку звонка. Анастасия Викторовна отперла дверь и увидела Сашу, который опять чихнул, громогласно.
– Ты что, Саша, простыл? – спросила она вместо приветствия.
– Здрасте. Пыли наглотался.
– Да, у нас тут сто лет не убирали. Заходи.
Анастасия Викторовна была в китайском халате с драконом. Она наклонилась, чтобы достать ему из калошницы тапочки. Через расширившуюся пройму халата Саша увидел одну отвисшую грудь и сказал:
– Я ненадолго.
Снял ботинки и попытался влезть в тапочки, но ничего не вышло.
– Давай я тебя чаем напою, –
Она прошла на кухню и поставила чайник. После чего закурила, а Саша уселся за стол.
– Курить хочешь?
Саша взял сигарету из пачки на столе и тоже закурил. Они молча затягивались и рассматривали друг друга. У Анастасии Викторовны были глубокие носогубные складки и темные морщины на шее, как будто ее недавно душили леской. Но такие же прозрачно-голубые глаза, как в Сашином детстве. Она почти не моргала и не стеснялась пристального мужского взгляда.
Он только сейчас понял, зачем на самом деле приехал. Нет, порыв обрадовать падчерицу был искренним… Но вот Анастасия Викторовна пришла ему в голову неспроста.
Когда-то Саша боготворил эту женщину. До восемнадцати лет он жил в интернате; ему было тяжко и одиноко. У него не было друзей. Иногда ему хотелось умереть, он об этом размышлял подробно и долго. Единственным его конфидантом и другом была в то время Анастасия Викторовна.
Да, и еще богиней секса.
Только сама она об этом не знала.
Черт знает, почему Саша выбрал ее в качестве объекта одержимости. Не симпатичную учительницу по литературе, которой было всего-то лет двадцать пять, не девочку постарше или, наоборот, помладше, не кинозвезду. У него была целая параллельная жизнь – в собственном воображении, – где он был крутым, решал вопросы, ворочал деньгами. А она была рядом, восхищалась, поддерживала. Живая Анастасия Викторовна даже не подозревала об этой части своей биографии. И так странно было видеть ее, когда она приезжала вместе с Зоей его навестить.
Потом все прошло, разумеется. Он поступил в институт, влюбился, начал салатный бизнес, женился. От Анастасии Викторовны стал держаться подальше и старался забыть о своей мальчишеской дурости. Когда вспоминал, мучился жгучим стыдом.
А еще через несколько лет ему стало все равно. Подросток, помешанный на тетке, которая годилась ему в матери, и молодой мужик, презиравший себя за то, что мог в эту тетку втюриться – оба стали казаться ему одинаково смешными.
Вот что делает время.
Но бесследно все это не прошло, что-то осталось. Недавно за праздничным столом Саша подкладывал Анастасии Викторовне заливное, а ее шея покрывалась красными пятнами. Подливал ей вина, а она трепетала и комкала дрожащей рукой салфетку. Ему это нравилось. Он делал это специально.
Наверное, поэтому и приехал. Потому что мог.
Анастасия Викторовна затушила окурок и водрузила перед Сашей чашку с кипятком. Ей не пришло в голову поинтересоваться, зачем он пришел, а он отчего-то забыл сказать.
– Ой, – встрепенулась Анастасия Викторовна, – сейчас покажу тебе новые Лизкины фотографии! Вообще класс! Вот увидишь!
С необычайной прытью она выбежала из кухни и вернулась с альбомом в руках. Начала благоговейно листать его и показывать Саше снимки, на которых Лиза, приоткрыв рот, якобы думала о чем-то нездешнем.
– Красивая, правда? Невероятная девочка… Ну, что скажешь?
Саша невнятно хмыкал в ответ.
Анастасия Викторовна нависла над ним и тревожно пыхтела над ухом.