Люди Ковра (пер. О.Колесников)
Шрифт:
– Уэйр всего в нескольких днях пути. Я должен рассказать им об этом!
– Должно быть, они уже знают, – мрачно сказал Писмайр.
– Не знают, – возразил Гларк.
– А ты-то откуда знаешь?
– Только мы и знаем об армии моулов, – сказал Гларк. – Мы должны добраться до Уэйра и предупредить людей. Но сначала мне надо вернуться и поговорить с Кьюлейной.
– Это с человечком-то? В чем дело? – спросил Писмайр.
– Я должен рассказать ей, что мы видели, – ответили Гларк, как-то странно улыбаясь. Он почесал в голове. – Чтобы она помнила то, что мы скажем ей сейчас,
Брокандо раскрыл было рот, но Писмайр сделал ему знак замолчать. – Человечки помнят будущее так же хорошо, как и прошлое, – сказал он. – Но… послушай. Они ведь никогда никому о нем не говорят, Гларк.
– А эта говорит, – возразил Гларк. – Не смотрите на меня так. Вы думаете, что я способен такое сочинить?
Taken: , 1
13
– Следовать за вами было довольно легко, – рассказывал Гларк. – Я хочу сказать, двадцать человек всегда оставляют след, и в этом ничего удивительного нет. Половину времени мне приходилось соблюдать осторожность, чтобы не наткнуться на вас. И тогда я подумал… Они двигались на юг по прямой, а я мог пробраться вперед, все разведать и посмотреть, что происходит. Один человек может передвигаться гораздо быстрее, чем двадцать, почему бы и нет? Кстати, я раздобыл снарга и ехал на нем верхом. Они отзывчивы на доброе отношение, – сказал он. – Но в то же время по отношению к ним надо проявлять и достаточно жесткости. Вот как я и повстречал Кьюлейну. Она была очень странной.
Наступила пауза. Потом Писмайр сказал:
– Думаю, мы что-то здесь не уловили.
– Увидите, где она живет, – отозвался Гларк. – Я… Я не думаю, что люди могут видеть ее жилище, если она того не желает. Я никогда не видел ничего подобного. И она… и она… была там и рассказала мне, где вы идете, а также, что мне надо делать, чтобы уцепиться за эту подъемную платформу и стащить латы у вортгорна, и освободить поунов; и о том, что они умеют летать… словом, все.
– Но как она узнала обо всем этом? – спросил Брокандо.
– Но ведь мы расскажем ей обо всем этом, – ответил Гларк. – Не спрашивайте меня, как это происходит.
– Они помнят будущее так же хорошо, как и прошлое, – напомнил Бейн.
– Но они ни в коем случае не должны о нем рассказывать! – сказал Писмайр. – А иначе могут произойти ужасные вещи!
– Не знаю, не знаю, – ответил Гларк осторожно. – Но, насколько я вижу, то, что я сумел вас освободить… это не кажется мне таким уж страшным.
– Но мы должны вернуться назад, к племени, – сказал Писмайр.
– И к моему народу! – воскликнул Брокандо. – Они в нас нуждаются.
– Я и об этом подумал, – сказал Гларк. – Там две сотни манрангов и три тысячи дефтминов, все они вооружены и держатся вместе… и нуждаются в нас? У нас среди молодых людей племени есть славные парни. И Снибрил с ними… разве нет?
– Гм, – сказал Брокандо. – Да, надеемся, что так.
– Ну, тогда все в порядке. И ваш народ умеет драться. А нас, четверо людей в чужой стране, в месте, окруженном со всех сторон врагами… Думаю, что скорее мы в них нуждаемся. Как бы то ни было, но мы должны повидаться
– Но она все тебе рассказала, и это подействовало, – откликнулся Брокандо. – Мы можем сказать ей спасибо в другой раз…
– Нет, – возразил Писмайр. – Если Гларк прав, и она поведала ему что-то, что помнила из будущего, а мы не пойдем к ней, то… я не знаю, что случится, но случиться может все что угодно. Вся ткань Коврах, вся его материя может свернуться в рулон или стрясется что-нибудь еще. Может случиться самое худшее из всего, что когда-либо происходило где бы то ни было.
– Хуже чем?… – начал Брокандо.
– Хуже, чем все, что ты мог бы вообразить, – сказал Гларк.
И все они задумались над этим.
– В таком случае, она, должно быть, очень тебе доверяет, – сказал Бейн.
Оставшуюся часть дня поуны двигались вперед. Четверо сидевших на спине Акретонга дремали или просто молча смотрели, как удлиняются тени. Но большей частью они были погружены в свои мысли.
Пыли под ногами становилось все больше, она превращалась в роскошную подстилку, и в ней гудели и щелкали какие-то невидимые крошечные существа. На яблочно-зеленом пушистом ворсе, образовывавшем высоко над головой фестоны, росли цветы, пушистые цветы величиной больше человека, с переливавшимися тысячью оттенков зеленого цвета лепестками, от которых исходил аромат, наполнявший прогалины и имевший вкус, какой бывает только у зеленых плодов и цветов.
– Теперь вот очень интересно… – начал Писмайр, усаживаясь.
Впервые за час он подал голос.
Он замолчал и устремил взгляд через прогалину. Все поуны повернули головы в том направлении.
– Такое не часто доводится видеть, – добавил Писмайр. Остальные посмотрели туда, куда он указывал.
Из зелени с другого конца прогалины на них мрачно взирала дикая свинья. Когда все повернули головы, она поспешно отступила, и они услышали, как она ломится сквозь ворсинки.
– Это вполне обычное зрелище, – сказал Бейн.
– Но она была коричневая, – возразил Писмайр. – А ей следовало бы быть зеленой. Почти все дикие животные, обитающие в Ковре, имеют цвет ворсинок того места, где они родились. Это защитная окраска.
– Может быть, она просто забрела сюда, – сказал Бейн.
– Нет, – возразил Гларк, усмехаясь. – Кто-то привел ее сюда. Мы почти на месте. Вы будете удивлены. По-настоящему.
Поуны повернули на другую тропинку и стали пробираться по ней. Они продирались сквозь густые папоротники, и стайки мелких зверьков поспешно бросались врассыпную. Они были всех цветов, какие только существовали в Ковре.
И тут поуны переступили через…
Ворсинки здесь густо кустились по краям широкой поляны, отражая тусклый свет, падавший от предмета, находившегося в ее центре.
Это был цельный необработанный кристалл сахара. Столь же высокий, как Великий Дворец Джеопарда, белее, чем кость, кристалл блестел в зеленом полумраке холодным светом. В нем отражался весь свет, сочившийся сквозь плотную пыль; внутри этой удивительной кубической глыбы плясало изменчивое белое сияние. Куб сверкал, как полированный лак, отражая морды толпившихся вокруг него существ.