Люди Края

Зырянцев Владимир

— За твою победу! — провозгласил он, — За спасение нашего поселка!

— Ну это была не только моя победа, — заметил гость: он знал, что Ган не пропустит его слова мимо ушей (а Ган пришел вместе с ними или был уже в доме?). — Да, кстати, если мы снова к этому вернулись, я хотел спросить. Там, в мэрии, ты говорил о неприятностях, которые у вас начались в одно время с нападением хорта. Ты мне раньше о них не рассказывал.

— Я тебя пригласил для смертельно опасного дела, с которым никто из нас не мог справиться, — ответил мэр. — Зачем бы я стал тебя нагружать еще и нашими мелкими проблемами? Но если тебе интересно, изволь. Видишь ли, как раз в то время, когда появился этот хорт, Комиссия сменила нам инспектора. Она для поселков Края выполняет роль головной организации, их инспектор посылает отчеты и в Управление безопасности,

и в ЮНЕСКО, и в Совбез. С прежним инспектором мы находили общий язык. Он мне указывал на какие-то упущения: ну, что вентиляцию на руднике надо улучшить, прививки вовремя делать, отчеты о каждом случае гибели искателя посылать; я соглашался, потому что все было по делу, потом мы с ним выпивали по стакану вина, и он улетал. А новый… Но сначала, позволь, я тебе еще налью. Кстати, как вино? И закуски? Люси, подложи гостю стурдии, он еще не пробовал.

— Спасибо, Норман, вино просто замечательное, но мне больше не надо, — сказал Мельник. — Я пью понемногу, ты же знаешь. Ты за меня не беспокойся и рассказывай дальше.

— Что ж, давай дальше, — согласился Корбел. — Значит, прилетел новый. И в первый же визит выписал мне целых три штрафа. Один, — мэр стал загибать пальцы, — за нарушение безопасности на шахте. Другой за то, что школа работает, как он записал, «в неприспособленном помещении».

— Это он о доме миссис Хайек, — пояснила Люсинда. — Надо же такое сказать! Нигде таких условий нет! Дом мастера кноду-ганобу — это же как… ну, как рай, наверно. Там так радостно всегда! Дети оттуда уходить не хотят!

— А школу мы хотели построить, да детей оказалось меньше, чем рассчитывали, — объяснил мэр. — Вот миссис Хайек свой дом и предложила. Ну да ладно, эти штрафы — еще не беда. А вот третий — это как раз беда. Третий он выписал «за отказ от освоения полезных ископаемых». И сразу на два миллиона, представляешь?

От возмущения Корбел вскочил и стал расхаживать по гостиной.

— Виноваты мы, что ли, что у нас в окрестностях оказался целый букет — и уран, и ртуть, и кадмий? — воскликнул он. — Да, не хотим мы их осваивать, и другим не дадим. Не за этим мы сюда летели. Не хотим мы развивать здесь ни промышленность, ни торговлю с финансами и превращать Никту во второй Марс. Никто в поселке этого не хочет, никто! Одни сюда прилетели, чтобы ощутить себя в первозданном крае, ходить по неизвестным землям, каждый день открывать что-то новое. Они и ходят, открывают; километров на шестьдесят вокруг поселка более или менее разведали, а еще тысячи остались — на всю жизнь хватит, и еще детям с внуками останется. Другие, вроде миссис Хайек или моей Люси, приехали заниматься творчеством. Их немного, но благодаря им наш Гринфилд знают во всей Системе. Ну а большинство, вроде меня, прилетели просто начать жизнь с чистого листа. Сидеть на крылечке, обсуждать с приятелями, что нового открыли Друз и Соренсен, и какую траву вырастил Джон Ли, и какое существо создал Гхон, и знать, что вокруг тысячи километров совершенно неизведанных земель — это, знаешь ли… За этим стоило лететь через два Коридора!

— Но рудник-то вы все же открыли, — заметил разведчик.

— Во-первых, он маленький, — слегка успокоившись и возвратившись на место, ответил мэр. — Во-вторых, платина — благородный металл, вреда от нее никакого. А потом, надо же дать занятие таким, как я или мой друг Фрэнсис. А то и на крылечке сидеть надоест. Ну и средства дает. Не все же за счет Хельдера кормиться. Он, конечно, человек щедрый, всем поселенцам помогает, но надо и на себя рассчитывать, верно?

— Штраф тоже он заплатил? — спросил Мельник.

— Он, кто же еще. Без него мы бы пропали. Ну что, понравилась стурдия? Попробуй теперь жуфре — это, скажу тебе, что-то…

— Спасибо, Норман, я больше ничего не хочу, — заявил разведчик. — Я бы теперь посмотрел работы Люсинды, и — спать. Ты мне только скажи: ты же не считаешь, что это Комиссия натравила на вас хорта?

— Нет, конечно, — согласился мэр. — Да они и придираться не сами по себе начали. Я уверен, что на них давят компании.

— «Space Minerals»? — уточнил гость.

— И она, и русские из «ЧТМ», и китайцы, и еще одна, забыл, как ее… Они еще несколько лет назад предлагали нам продать землю (деньги, кстати, неплохие давали), а самим переселиться в другое место. Может быть, здесь же, на Никте. Несколько раз предлагали, и очень настойчиво. Они даже островок для

нас приглядели, все хотели меня туда свозить, показать. Только народ Гринфилда от всего этого отказался.

— Кажется, я понимаю почему, — сказал Мельник.

— Конечно! Мы эти места обустроили, столько сил вложили — и все им отдать? — воскликнул Корбел.

— И люди за это погибли, — поддержала отца Люсинда. — У нас ведь уже кладбище свое образовалось.

— А им, промышленникам, ведь что нужно? — начал объяснять мэр. — Для начала устроить здесь десяток подземных взрывов, чтобы спрямить все к чертовой матери (рельеф здесь, видишь ли, для развития промышленности слишком изрезан), потом нагнать техники, срыть, что осталось, и понастроить рудников, фабрик и космопортов. Ну еще характеристики атмосферы изменить, чтобы посуше было и дожди не мешали. А потом ртуть добывать, уран обогащать и гнать потом все это добро на Арес, Марс, Луну — да хоть на Землю! А мы, значит, должны тихо сидеть на своем островке, заниматься своим креаторством и нос в их дела не совать. Но что тогда останется от Никты? И что от нас?

— Так ты считаешь, что эти компании могли подкупить чиновников, а еще нанять людей, чтобы те натравили на вас хорта? — спросил гость.

— В общем, да, — подтвердил мэр.

— Хорошо, что ты мне все рассказал, — сказал разведчик. — Над этим стоит поразмышлять. Кое-что, правда, вызывает сомнения.

— Что, например?

— Дело в том, что улучшать такое малоизученное существо, как хорт, очень сложно. Таких специалистов можно по пальцам пересчитать. А потом — это же явный криминал! Чтобы солидные компании на это пошли… Не знаю… Ладно, я над этим еще подумаю. А пока… — Разведчик повернулся к Люсинде. — Вот эта вещь — там, в углу, — она ведь новая, верно?

— Ну не такая уж новая, я ее полгода назад закончила, — ответила девушка.

— Но все равно я ее не видел. Можно посмотреть?

— Конечно! — ответила Люси, и они отправились в угол гостиной, где на подставке мерцало нечто, со стороны напоминавшее неправильной формы кристалл синего хрусталя.

При приближении людей кристалл ожил. Его пространство осветилось, и в нем, сменяя или, скорее, перетекая друг в друга, стали возникать сгустки огня. Вначале ими можно было просто любоваться, как любуешься костром; но языки холодного пламени на глазах обретали форму, в них мелькало что-то знакомое; Мельник не уловил момент, когда они превратились в образы, получили смысл, и перед ним стала разворачиваться некая история.

Вот ее герой еще ребенок, совсем маленький. Внимательные глаза малыша повернулись, и разведчик понял, что ребенок его видит; он даже успел улыбнуться, но образ уже сменился, возникла новая картина. Теперь это была школа, мечи и карты, развешанные на стенах, монах-путешественник, рассказывающий о дальних странах… А вот и любовь — иссушающая и безответная. Ее любят трое, она же никого; она требует от своего избранника великих подвигов, славы, может быть, власти. Ранним утром, не простившись с родными, герой с купеческим караваном отправляется в путь. Множество опасностей, жестокие схватки, тайна за каждым поворотом… Спасение от разбойников случайно встреченного путника, оказавшегося принцем; любовь его сестры, козни соперников, ложное обвинение, тюрьма… Побег, скитания, победа над страшным чудовищем, державшим в страхе целый город, — победа, о которой никто не узнает и которую припишет себе другой… Случайно услышанный рассказ о далекой загадочной стране, ее поиски, множество приключений… И спустя годы — возвращение в родной город, встреча с той, которую когда-то любил, пепел на месте костра, могила матери, раскаяние… И снова в путь, навстречу неизвестному…

Мельник с трудом очнулся, возвращаясь в гостиную. Он снова стоял перед кристаллом, мерцавшим всеми оттенками синего.

— Ну как, вам понравилось? — услышал он голос Люсинды. — Скажите, что вы увидели?

— Это было просто замечательно! — ответил Мельник. — Потрясающе интересная история. Приключения, сражения… Знаете, она была словно про меня.

— Так оно и есть, — подтвердила девушка. — Ведь в ченджере каждый видит свое. В этом заложены восемь нитей рассказа. Подходишь немного с другой стороны — видишь новый. Мирта, моя подруга, увидела там шесть историй о любви и две сказки. Интересно, что вы увидите с других сторон. Но это потом, ладно? Вы ведь у нас еще погостите, посмотрите. А сейчас пойдем в мастерскую, я покажу остальное.