Люди крыш. Пройти по краю
Шрифт:
Женька чувствовала себя куклой. Большой некрасивой куклой, попавшей в руки опытных стилистов. Она не видела своего отражения. Только безропотно выполняла приказы: «Надень!», «Поправь!», «Повернись!», «Сними!». Зачем это все? Никогда она не будет похожа на статуэтку Дину или богиню Марту. Тощая, сутулая, руки, как грабли.
— Нет некрасивых женщин, есть ленивые, — откликнулась Марта на ее робкие возражения. — Всё. Смотрим. Только выпрямись. Неважно, что груди нет, — нарастет. Лишь бы спина была, как у балерины.
Тяжелое зеркало медленно
Первое, что увидела Женя, были ноги. Ее собственные ноги. Они казались взятыми взаймы у героини аниме. Туфли на высоком каблуке и узкие джинсы сработали не хуже волшебной палочки. Короткий пиджак с рукавами-фонариками и выглядывающий из-под него шелковый голубой платочек тоже сыграли не последнюю роль в магическом преображении. У Женьки, кроме ног, появилась талия, и отсутствие груди уже не казалось таким фатальным.
Вот только голова. Она осталась прежней. Если ее отрезать и заменить на другую, посимпатичнее можно смело идти в топ-модели. Женька, конечно, не горела желанием дефилировать по подиуму, но сама возможность тешила ее самолюбие.
— Резать не будем! — очень серьезно ответила Марта, словно не исключала такого варианта. — Работаем с тем, что есть. Дина, пенку, фен, синий карандаш для век и тушь для ресниц!
Через полчаса тяжелое зеркало совершило еще один поворот. Пытаясь обуздать любопытство, Женька медленно подняла глаза.
Из овала, заключенного в деревянную раму, вместо отражения девушки смотрела густая, словно горький шоколад, темнота. Мгновение, и в ней возник силуэт огромной птицы. Полыхнул стальной клюв, послышался утробный рев, и мимо пронеслось гигантское крыло, покрытое стальным оперением. Женька отшатнулась от зеркала.
— Не понравилось? — услышала она над ухом полный разочарования голос Дины.
— Что ты видела? — Марта развернула Женьку к себе и больно сжала ее плечи. — Ну! Говори!
Глаза женщины светились изнутри. Сейчас они меньше всего походили на человеческие — такие глаза должен иметь демон огня, живущий в доменных печах, — большие и желтые.
— Птицу. Я видела огромную птицу.
— Хорошо. Это значит, твои способности набирают силу. — Марта отвела взгляд и выпрямилась. Чуть поспешнее, чем требовалось. — Идем! Уроки начнутся через двадцать минут. Я тебя подвезу.
Перед тем как выскочить из гардеробной Женька осторожно посмотрела в зеркало. Чуда не произошло. Она не превратилась в королеву красоты. Челка исчезла, глаза стали глубже, волосы — пышнее. Теперь ее, пожалуй, можно было назвать симпатичной. Что тоже неплохо.
— Эй! Здесь нельзя парковаться! — К машине подкатился охранник. Камуфляжная куртка обтягивала его круглый живот, словно полиэтилен сосиску. — Вы, типа, что удумали? А? Это, типа, школа, а не птичий рынок!
Машина Марты остановилась в паре метров от школьного крыльца. Такой возмутительной наглости не позволял себе даже водитель Стекольниковой. Но женщине за рулем не было дела до чьих-то правил. Стекло с ее стороны
— Э-э-э… Я, типа…
— Да?
Это низкое «да» совсем лишило бедолагу способности соображать. Он стоял истукан истуканом, глядя на Марту и глупо улыбаясь генеральскими усами. Женька хихикнула.
— Всё, моя милая. Твой выход. — Марта не обращала внимания на жертву своих чар. — Погоди! Перед тем как открыть дверь, сядь на самый краешек сиденья. Так делают опытные женщины, когда выходят из автомобиля. А вы, да, вы, — небрежно кивнула она охраннику, — подайте девушке руку.
Тот безропотно повиновался.
Еще сидя в автомобиле, Женька заметила Стекольникову со свитой. Они стояли на ступенях и молча разглядывали шикарную машину, посмевшую припарковаться под директорскими окнами. Ждали, кто из нее появится.
Женя сосчитала до десяти и распахнула дверь.
Что чувствовал Гадкий Утенок, пролетая прекрасным лебедем над скотным двором? Что испытывала Золушка, когда принц на глазах у злых сестер надел ей на ножку хрустальную туфельку? Что ощущал Иван Царевич, увидев вместо лягушонки в коробчонке Василису Премудрую?
Сложите это все, умножьте на пять, и станет понятно, чем было для Женьки триумфальное появление на ступеньках школы. Она протянула руку охраннику и выпорхнула из автомобиля.
— Это же «Ягуар»! Один на город! — выдавил Горячев.
— Это же Смородина! Ни фига себе! — почти заорала Дашка.
Женя поднималась по лестнице, расправив плечи, а сама думала: «Только бы не грохнуться». Ходить на каблуках она не умела. Главное — преодолеть ступени и доковылять до класса, а там уж можно вообще из-за парты не вставать.
Вот она поравнялась с ошарашенной четверкой.
Вот встретилась взглядом со Стекольниковой.
Вот заметила возле дверей квадратную фигуру Голубец…
Черт! Как она могла забыть? Женька резко развернулась, сбежала по ступеням и села в машину. Слава Богу, Марта решила дождаться, пока ее протеже отбудет на уроки.
— Я не могу туда идти.
— Мы же все обсудили! Ты сдаешь экзамены и забираешь документы.
— Голубец меня не пустит. — Женька чувствовала себя полной дурой. Дурой на каблуках и с макияжем. — Она сказала вчера прийти с матерью, а я с ней поссорилась.
— Разве это проблема? Идем!
— Но…
— Эй, уважаемый, присмотрите за машиной! — бросила Марта охраннику, едва не вызвав у того сердечный приступ.
Подниматься по лестнице рядом с Мартой было гораздо проще. Ноги не дрожали, каблуки бодро цокали по бетонным ступенькам, а королевская осанка выходила сама собой. Женька прекрасно слышала разговоры за спиной: «Вот это мадама! Зашибись!» — «Она ее мать?» — «Не-е-е, мать у Смородины — серая мышь!»
Ну почему, почему мама хотя бы на половину, хоть на четверть, на одну десятую не такая, как Марта? Разве тогда Стекольникова посмела бы открыть рот?