Люди легенд
Шрифт:
В отряде изготовили специальную толовую шашку в виде куска антрацита и переправили ее Фрузе.
Кому же поручить эту операцию? Ведь пробраться к водокачке нелегко. Она охранялась днем и ночью.
Фруза собрала товарищей, чтобы посоветоваться с ними, вместе продумать план диверсии.
— Я возьмусь, — после недолгого размышления сказала Нина Азолина, — мне это удастся сделать легче, чем кому-нибудь другому.
— Правильно, — одобрила Фруза. — Как-никак Нина работает в комендатуре, ее знает охрана.
На следующий
Через два дня водокачка взлетела на воздух. Целую неделю, пока устанавливали временный насос, паровозы заправлялись водой ведрами. Много эшелонов, спешивших к фронту, надолго застряло на станции.
Однажды комиссар отряда предупредил Фрузу о своем приходе и приказал в определенное время собрать комитет. Комсомольцы поняли, что на этот раз их ждет какое-то важное задание. И они не ошиблись.
— Как вы думаете, — начал Маркиянов, — какие предприятия Оболи работают на врага?
— Льнозавод, кирпичный! — раздались голоса.
— Правильно. На Обольский льнозавод поступает лен не только из Витебщины, но и из Смоленщины. А что такое лен? Это же стратегическое сырье. А знаете, куда идет кирпич? На строительство укреплений! Вы раньше били по военным целям, — говорил комиссар, — а теперь придется ударить и по этим, будто бы мирным, объектам. Уничтожить нужно и электростанцию, которая обеспечивает энергией гарнизон, железнодорожный узел, а также вывести из строя технику торфозавода. По–моему, ударить лучше всего одновременно.
Предложение комиссара зажгло подпольщиков. Тщательно и детально продумали они план каждой операции.
Наступило 3 августа 1943 года. Рано утром, едва только проснулась деревня, Фруза вышла из дому. Прошла метров двадцать проселочной дорогой и оглянулась. У порога стояла мать, провожая ее тревожным взглядом.
Фруза помахала рукой и как-то озорно улыбнулась. Эта улыбка словно говорила: «Ну, что ты, мама, тревожишься? Ведь не в первый раз и, будь уверена, не в последний»…
Да, Марфа Александровна хорошо помнит, как, так же озорно улыбнувшись ей на прощание, шла Фруза обольским большаком, неся в деревенской кошелке буханку хлеба, бутылку молока и два детских платьица. В той буханке был вырезан мякиш и заложена спецмина для взрыва водокачки. И еще несколько раз ее дочь носила в обольский гарнизон мины в хлебе. Вот и на днях — для Ильи Езовитова.
И хотя все обошлось хорошо, материнское сердце не обманешь: на очень большой риск идет Фруза.
Но, волнуясь за дочь, старая колхозница и не подозревала, что беда была почти уже рядом. Это случилось в тот первый раз, когда Фруза несла мину для взрыва водокачки. На большаке она наткнулась тогда на немецкий патруль. Предупредив возможный обыск, девушка поспешила объяснить: «Майн фатер арбайт станция Оболь.
Опасности тогда удалось избежать. Но теперь, когда надо было пронести сразу три мины, Фруза решительно отвергла прежний способ доставки. Она придумала нечто совсем новое и остроумное. Кому это придет в голову, что на дне бидона с молоком лежат завернутые в клеенку мины? И кто это догадается, что в нижнем конце цветного платка, которым покрыта ее голова, увязаны небольшие капсюли для этих мин? Чтобы к ней привыкли, несколько дней подряд она носила продавать молоко на немецкую кухню, несколько дней прохаживалась с бидонами почти до самых Зуев. Все обходилось благополучно.
Теперь она шла по большаку, деланно улыбаясь проходившим мимо немцам, отвешивая поклоны знакомым полицаям. Без происшествий прошла Мостище. Вот и Зуи. До дома Володи Езовитова остались считанные метры.
И вдруг… Перерезая деревенскую тишину, раздался отчаянный свист. А следом грубый окрик:
— Эй, что несешь? Иди сюда!
Тревожно сжалось сердце девушки, когда она увидела пьяного рыжего полицая Трофимова и его брата, которые прослыли на всю округу как самые бесстыдные мародеры.
Фруза сделала независимый вид и пыталась пройти мимо.
— Сто–о-ой! Стой, говорю. — Полицай бросился ей наперерез.
— Чего тебе, Михась? — с наигранным спокойствием спросила Фруза. — Разве не видишь? Несу молоко.
— Эге! Не вижу… Мне в самый раз горло промочить после похмелья. Ну, давай! — Рыжий лапищей схватился за ручку бидона.
«Неужели попалась? — Фруза оглянулась вокруг, сзади приближался немецкий офицер. — Что делать?»
И вдруг возникла дерзкая мысль, Фруза что есть силы закричала:
— Господин офицер! Спасите, грабят!
Офицер набросился на девушку:
— Чего кричишь, дура!
— Господин офицер. Я несу немецким солдатам гостинец, а они отбирают.
Офицер подошел ближе, приподнял крышку бидончика.
— О–о, мильх немецкий зольдат. Зер гут, — и, повернувшись к полицаям, крикнул: — Пшоль вон!
Не ускоряя шага, Фруза неторопливо пошла по улице, завернула за первый же угол. Переждала, пока ушли полицаи. Затем вернулась назад и прошмыгнула в сени дома Езовитовых.
— Если бы офицер не выручил, я бы этих гадов укокошил. Из окна бы их уложил, — сказал Володя, едва дав Фрузе отдышаться.
— Скажешь… — Видя, как горят от возбуждения глаза парня, Фрузе на этот раз не хотелось распекать его за горячность и несдержанность. «Все-таки он замечательный хлопец», — подумала она с нежностью, а вслух сказала:
— Одну мину спрячь. Пусть будет про запас. Сходи к Нине. Будешь с ней дежурить возле льнозавода. В случае чего — предупредите. А я малость отдохну.