Люди мужества
Шрифт:
Полусонные гитлеровцы, не поняв в чем дело, загалдели, некоторые начали вскакивать с пригретых мест. Пальчевский одним рывком выпрыгнул в дверь. Около землянки лежал автомат убитого офицера. Старшина схватил его.
– Получайте, сволочи!
Он с остервенением нажимал на спусковой крючок. Из блиндажа послышались крики, стоны, сбоку раздался топот бегущих солдат. Пальчевский, откинув в сторону разряженный автомат, бросился бежать. Сзади затрещали автоматы, пули засвистели над головой, сбоку. Обожгло ногу, сапог наполнился горячей липкой кровью. Перед глазами кружился утренний
На рассвете немецкие танки пошли в наступление. От грохота и шума моторов Пальчевский очнулся. Поняв, где свои, он пополз вслед за "тиграми", но от резкой боли потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел склонившееся над ним лицо медсестры. Она ответила на его молчаливый вопрос:
– Вас принесли разведчики. Увидели, что еще дышите, положили на плащ-палатку и притащили.
В прифронтовом санбате старшине оказали медицинскую помощь. У него было несколько ран.
Обо всем этом мне рассказал сам Владимир Иванович, когда возвратился в родной полк.
Долечивался старшина в полковом лазарете. Медики во главе с В. П. Ершовым отнеслись к нему очень заботливо. Много уделяли времени больному врач Иванова Валентина Сергеевна и медсестра Сысуева Татьяна Васильевна.
На построении личного состава первой эскадрильи майор Г. З. Кацюржинский сказал:
– Верный сын белорусского народа Владимир Пальчевский честно выполнил воинский долг перед Родиной. Оказавшись в чрезвычайно сложной обстановке в тылу врага, будучи тяжело раненным и обессилевшим от голода, он смело вступил в смертельную схватку с врагами и вышел победителем!
За проявленные мужество и бесстрашие старшина В. И. Пальчевский был награжден орденом Отечественной войны I степени.
* * *
26 июня наш полк бомбил скопление вражеских войск на станции Навля, расположенной в 50 километрах южнее Брянска. В эту ночь с боевого задания не вернулся экипаж флагманского корабля первой эскадрильи, на котором командиром летал майор Кацюржинский, штурманом капитан Соломонов, борттехником старший техник-лейтенант Никифоров.
На борту самолета в эту ночь находился и командир полка подполковник Сабуров. Он летал на проверку действий экипажа в боевых условиях.
Флагманский корабль пришел на цель первым. Осветив цель светящимися бомбами, экипаж начал производить бомбардировку. Самолет зашел второй раз. Штурман эскадрильи Андрей Евдокимович Соломонов прицельно сбросил остальные бомбы и, доложив об этом Кацюржинскому, поставил на компасе обратный курс.
В это время на бомбардировщик налетели два стервятника. Завязался ожесточенный воздушный бой. На пятой атаке врагу удалось вывести из строя два мотора. ТБ-3 резко пошел на снижение. Майор Кацюржинский направил самолет по кратчайшему пути к линии фронта, чтобы быстрее пересечь ее. Но этого сделать не удалось. У переднего края ТБ-3 плюхнулся на землю, занятую врагом. Израненная машина развалилась, экипаж остался невредим.
Район приземления оказался очень насыщенным войсками противника. Ракеты сразу же осветили местность.
Послышались голоса бегущих к самолету немцев. Экипаж залег в укрытие и, отразив наскок гитлеровцев, рассредоточился.
Подполковник
С большими трудностями удалось перейти линию фронта майору Кацюржинскому и борттехнику Никифорову.
5
В полк пришло пополнение. Молодежь, прибывшая из военных школ, упорно училась, а опытные летчики и штурманы помогали ей быстрее освоиться и войти в строй. Пополнился и самолето-моторный парк. По всему чувствовалось, что вот-вот начнется большое сражение, и мы готовились к нему основательно.
Противник продолжал концентрировать войска. К концу июня железнодорожные станции, аэродромы и объекты фронтового тыла обросли мощным зенитным прикрытием.
С каждым днем немецкая авиация становилась наглей, участились налеты бомбардировщиков на Кочотовку, Мичуринск, Елец, Ефремов, Курск. Проникали отдельные ночные "юнкерсы" и на аэродромы АДД. Так, 29 июня были сброшены бомбы в районе расположения нашего полка. Но самолеты не пострадали, они были хорошо замаркированы.
5 июля из штаба дивизии поступил приказ привести в боевую готовность все экипажи, чтобы поддержать с воздуха оборонительные действия наших войск, обрушить на танковые полчища врага сокрушительные бомбардировочные удары.
Перед тем как идти на задание, в части состоялся митинг. Майор X. С. Петросянц призвал авиаторов к новым подвигам во имя Родины, во имя разгрома ненавистных оккупантов. Мы заверили командование, что не посрамим доблестного звания воздушных бойцов.
С наступлением сумерек над аэродромом Хоботово взвилась зеленая ракета - сигнал на вылет. Тяжелые корабли один за другим поднимались в небо.
На линии фронта шла ожесточенная перестрелка. Била артиллерия, стреляли пулеметы, могучие залпы "катюш" громили боевые порядки противника. Подходя к переднему краю наших войск, мы заметили в траншеях световые целеуказатели: цепочки горящих электрических лампочек образовывали стрелы, направленные на вражеские объекты. Здорово придумала пехота! Под нашим самолетом такая стрела указывала на район деревни Пушкарное.
Я сел за бомбардировочный прицел, а молодому штурману Николаю Демину, круглощекому, чернобровому пареньку, приказал вести наблюдение за передней сферой. Николай недавно прибыл в полк, и мне пришлось основательно позаниматься с ним перед тем, как его допустили к полетам.
Снизившись до 800 метров, мы пошли в атаку. Дрогнула и раскололась ночная тишина. Сотни тонн смертоносного металла полетели на головы фашистов. Бомбы рвались в танковых колоннах, на огневых позициях неприятельских батарей, уничтожали орудия, боеприпасы, склады с горючим. Только на рассвете ТБ-3 зарулили на стоянку.
Увидев, как из соседней машины вылез майор Петросянц, Николай Демин удивленно спросил:
– Разве замполит тоже летал?
– Летал, Коля, - ответил я комсомольцу. - На ответственные задания он всегда ходит вместе со всеми.