Люди мужества
Шрифт:
– У такого командира есть чему поучиться, - с гордостью сказал Василий Кошелев. - Очень хочется, чтобы майор остался доволен нами.
– Его доверие, а тем более похвалу надо еще заслужить, - резонно заметил Рустемов.
2
Утром на построении личного состава майор Кацюржинский представил нас сослуживцам. Затем он зачитал приказ командира полка о зачислении Кошелева Василия Павловича, Сысуева Михаила Петровича и Рустемова Курала Рустемовича вторыми пилотами, а меня штурманом на тяжелый бомбардировщик ТБ-3. Мы с Кошелевым оказались в одном отряде, где командиром был капитан Трушкин Афанасий Николаевич.
После
– Старший сержант Черешнев? - спросил капитан с широкими черными бровями.
– Так точно.
– Садитесь, поговорим, - пригласил он. - Будем знакомы. Штурман эскадрильи Андрей Евдокимович Соломонов.
Капитан подробно рассказал о программе, которую мне предстояло пройти, прежде чем приступить к самостоятельным боевым полетам в качестве штурмана корабля.
И вот новое пополнение включилось в напряженную прифронтовую жизнь. Днем и ночью над аэродромом кружились самолеты. Под руководством опытных командиров-инструкторов летчики отрабатывали технику пилотирования, а штурманы - технику самолетовождения и бомбометания, практиковались в настройке радиополукомпаса РПК-2, визуальной и радиоориентировке, летали на полигон, сбрасывали боевые бомбы ФАБ-100. Воздушные стрелки тренировались в стрельбе по коyусам, буксируемым самолетами, и наземным целям. В воздухе беспрерывно раздавалась пулеметная трескотня...
24 декабря последний тренировочный полет. Командир эскадрильи проверял мою готовность к боевым действиям.
ТБ-3 поднялся в воздух. Записав время отхода от аэродрома, я стал следить за компасом и прокладывать на карте линию фактического пути. Полет проходил по неизвестному для меня маршруту, при закрытой кабине - остекление было занавешено шторками. Не видя земных ориентиров, я должен был в любую минуту доложить командиру, где пролетаем.
Прибор показывал, что мы находимся на высоте 1000 метров. Мерно гудели моторы. На четвертом развороте я записал данные и по карте определил, что через несколько минут под нами будет Тамбов. "Сейчас майор спросит, где находимся, и сделает разворот", - подумал я и приготовил линейку и карандаш. Но вместо этого самолет круто пошел на снижение. К монотонному звуку двигателей примешивался какой-то другой, резкий звук. Я вошел в кабину летчиков и с их мостика увидел: над нами повисли два истребителя. Что такое?
– Свои! - крикнул майор. - Приказывают садиться.
Сделав разворот, командир убрал газ, начал планировать. Два краснозвездных "ястребка" промчались над нами и, выполнив круг над аэродромом, произвели посадку.
Оказалось, о нашем учебном полете Тамбов ничего не знал, и истребителям ПВО было приказано задержать "нарушителя".
В землянке, где находился командный пункт, у Кацюржинского потребовали документы, проверили наш учебный маршрут на карте, посмотрели записи в бортовом журнале, опросили экипаж о цели полета.
Майор отчитывался, а я сидел за столиком, погрузившись в раздумье. Все ли у меня хорошо получилось? Допустят ли к боевым полетам? Хотелось быстрее собственными руками обрушить на врага смертоносный груз...
– Идемте! - услышал я голос комэска. - Разрешение на вылет получено.
Испытание на готовность к боевым действиям я выдержал.
– Поздравляю вас, - крепко пожал мне руку командир эскадрильи.
На
Командир полка попросил начальника штаба Андреева Романа Васильевича зачитать приказ о боевом расчете. Мне предстояло лететь в экипаже, где командиром был капитан Афанасий Николаевич Трушкин, а поверяющим - штурман нашего отряда старший лейтенант Пасиченко Трофим Платонович. Узнав об этом, я обрадовался. Трушкин и Пасиченко с первых дней войны в действующем полку. На их счету много боевых вылетов. Они летали в сложных условиях под Москвой в 1941 году, в непроглядно темные ночи на Кавказе и в Крыму в 1942 году, а теперь - под Сталинградом. Вторым пилотом оказался Вася Кошелев. Он хлопнул меня по плечу и весело сказал:
– Снова вместе, вот здорово!
От этих слов стало как-то теплее.
Штурман полка капитан Степин Павел Николаевич повесил перед нами карту с проложенным маршрутом. Черная линия заданного пути уходила на юг, затем от характерной излучины Дона поворачивала на юго-запад и упиралась в красный кружок, окаймляющий крупный железнодорожный узел.
– Бомбардировочный удар будем наносить по скоплению гитлеровцев на станции Лихая, - сказал капитан. - Противник подтягивает туда эшелоны с танками, артиллерией и пехотой.
Степин взял со стола указку, показал контрольные ориентиры, сообщил данные о магнитно-путевых углах, о расстоянии, максимальных высотах и подошел к нам. Он был невысокого роста, стройный. Позже я узнал, что наш штурман родился в крестьянской семье, в Саратовской области. В 1931 году с матерью, тремя братишками и сестренкой переехал в Магнитогорск, где его отец строил металлургический комбинат. По спецнабору ЦК ВЛКСМ в 1937 году был направлен в военное училище штурманов, спустя три года молодого лейтенанта, как отличника, оставили в училище. Вначале он был инструктором, затем преподавал воздушную навигацию.
В июле 1941 года с группой добровольцев Степин уехал на фронт. Он летал на бомбардировку военных объектов в тылу противника, приобрел опыт боевой работы в ночных условиях и недавно назначен штурманом полка.
Теперь этот двадцатидвухлетний блондин с улыбчивыми глазами стоял перед нами. Его грудь украшали боевые награды.
– Обратите внимание на линию фронта, - сказал капитан, - она может служить световым ориентиром, а цель изучайте по фотоснимкам.
В землянку вошел командир полка.
– Готовы? - спросил он.
– Так точно! - Доложил Степин.
Я аккуратно свернул полетную карту, заложил ее в планшет и вместе с Кошелевым пошел на самолетную стоянку.
На заснеженной окраине аэродрома стояли ширококрылые ТБ-3. Их плоскости издали напоминали шиферные крыши. В тридцатые годы, когда тяжелый бомбардировщик был создан группой конструкторов А. Н. Туполева, он считался самой большой машиной в мире. И если уступал, то разве только знаменитому "Максиму Горькому" и германскому гидросамолету ДО-Х. Его полетный вес составлял 32 400 килограммов. Бомбардировочное оборудование позволяло подвешивать до 5000 килограммов бомб разного калибра, а 8000 литров горючего обеспечивали беспосадочный перелет на расстояние до 2000 километров.