Люди над обрывом

Гайнова Иола

– Да ладно. Что сделано, то сделано, а Артура не переделаешь… Но ведь ты так хорошо всегда о нем говорила! И даже когда мы рассказывали разные истории про девушек, тебя не волновали их судьбы. Что же изменилось!?

– Я думала, что все это ребяческие шалости, но чтобы дошло до такого…

– В любом случае он остается моим другом. И так было бы даже тогда, когда бы он кого-то убил. Это и есть настоящая мужская дружба.

– Это называется закрыванием глаз на то, что делают окружающие! Нет. Так нельзя. Прости, но я не желаю больше его видеть. В моем понимании это уже не мужчина. И, честно говоря, если бы Артур не был твоим другом, я бы прямо сейчас пошла к Софье и сказала ей, где он.

– Спасибо

хоть за это, что я могу еще сказать… Как только начнет светать, наш незваный гость покинет этот дом. Надеюсь, твоя бабушка не будет против его приезда?

– Я думаю, что не будет. Только вот Артуру до нее ехать придется долго, но это уже не наши проблемы… На такси, надеюсь, у него деньги есть… Хотя правильнее было бы сказать «деньги Софьи».

Когда разговор был закончен, Николай позвал Билецкого на кухню, где сообщил пренеприятную, но предсказуемую для всех новость. Артур, нисколько не удивившись, спокойно согласился с принятым решением.

– Коля, Маргарита, огромное спасибо вам за все, однако хочется сказать, что стены у вас ну очень тонкие… И кстати, лишь половина накопленных мною денег принадлежит Софье, вторую половину я получил от продажи квартиры. И поверьте, мои нервы, потраченные на эту истеричку, стоят много больше, чем все мною заработанное.

– Но подожди, – удивленно сказал Николай, – ты продал квартиру? И мне не сообщил об этом? Я же тебя просил этого не делать!

– Все! Это принятое мной решение, по-моему, верно, и, как говорится, обжалованию не подлежит!

– А кому и когда?

– Три дня назад какому-то Лосеву.

– Он местный или приезжий?

– Из Москвы, кажется, но меня уже все, что касается моей прежней квартиры, больше не интересует. Так вы говорите, мне завтра с утра от Вас уехать!?

– Артур, – безучастно начала Маргарита, – я позвоню бабушке, чтобы она тебя приняла как полагается, и, честно говоря, лучше тебе ближайшие полгода здесь не появляться.

– Да мне и не хотелось бы. Ладно, вещи я оставлю пока здесь, а сам вызову такси.

Выйдя из дома, Артур медленно пошел вдоль мрачной улицы. Время было уже позднее, поэтому шансы встретить кого-либо из знакомых с каждой минутой все больше приближались к нулю, и это не могло не радовать. По крайней мере, свободному течению мыслей никто не мешал, и ничего не отвлекало Артура от размышлений на тему вечного. Билецкому и самому не нравилась та каша, которую он заварил, но что-либо менять в своей жизни ему не хотелось. Тяжело перебирая ногами, Артур просто шел вдоль безликих домов, в которых ютились похожие друг на друга люди, просто смотрел на яркую луну, так быстро пробуждающую романтические чувства, просто размышлял и невольно поражался своей сущности. Билецкий сам обратил внимание на то, каким чудовищем он стал, и как теперь тяжело ему было бы измениться. Но от мрачных мыслей его отвлекало лишь одно: его цель, от которой он не отказался бы не при каких обстоятельствах. Все что Артур сделал, делал и еще сделает – ради его творения, его книги. Любой здравомыслящий человек задал бы вопрос: зачем Билецкому быть буквально одержимым идеей написать произведение всей его жизни, несмотря на то, что счастье, которое для других порой недостижимо, у него и так было. Ведь для многих такие компоненты как семья, хорошая престижная работа, пока еще не рожденный ребенок, и, в конце концов, деньги уже составляются в слово «счастье». Однако ответ стоит искать в чем-то более глубоком и извечном, в чем-то, что определяет суть существования. Для каждого создания на этой земле свой смысл жизни: для одних – продолжение рода, для других – наслаждения и удовольствия, для третьих – успех в работе или деньги, а для четвертых – память, которую человек хочет оставить после смерти. Конечно,

все равно у каждого свое мировоззрение, но что-то общее проследить все же возможно. Так вот, Артура совсем не интересовала семья и уж тем более деньги. Все, к чему он стремился – была слава и память в веках. И больше всего Билецкий мечтал, что, например, после его смерти кто-то спросит у своего соседа: «Эй, привет, ты читал кого-нибудь из знаменитых русских классиков?», а тот ответит не задумываясь: «Конечно, я читал Артура Билецкого!». Кто знает, может, это было лишь простым тщеславием, а, может, и желанием чему-то научить потомков. Но в одном можно быть уверенным на сто процентов: Артуру надо было написать книгу, во что бы то ни стало. К этому выводу он пришел уже довольно давно, и с каждым прожитым днем Билецкий все дальше и глубже погружался в свои фантазии, даже не предусматривая при этом путей к отступлению с намеченного пути.

Когда Артур дошел до дома знакомого ему таксиста, он в течение пяти минут звонил в дверь его дома, которая уже через пять минут открылась.

– Кого это там нелегкая принесла в такую-то рань?

– Привет, Максим, дело есть.

– А-а-а-а! Привет, Артур, что тебе надо?

– Работа для тебя есть! Отвези меня, пожалуйста, в пригород. Только если кто интересоваться будет: ты меня не видел, понятно!?

– А чего же тут непонятного?! Скидку я тебе, конечно, сделаю по старой дружбе, но ты только не наглей!

– Мои условия – твоя цена. Собирайся, а я пока здесь подожду.

Прождав пятнадцать минут, Артур увидел, как к нему подъехала убитая жизнью шестерка с гордо восседавшим в ней типичным таксистом, после чего моментом запрыгнул в нее. Однако прежде чем поехать к дому Николая, Билецкий попросил таксиста проехать по когда-то родной ему улице. Артур лишь хотел попрощаться с местами своего детства, чтобы позже со спокойной совестью покинуть Санкт-Петербург. Но спокойной ностальгии не суждено было случиться: уже проезжая по заветной улице, Максим остановил шестерку, а Билецкий вышел на свежий воздух.

– Артур, что там происходит? Ты видишь? Ты это видишь?

– А что такое? – по привычке начал тот, но затем ужаснулся, когда увидел, что именно вызвало волнение таксиста. Над домами пылало зарево пожара, а горела, конечно же, бывшая квартира Билецкого, – Максим, пожалуйста, узнай, что там происходит. Мне нельзя сейчас появляться на людях.

Когда спустя минут десять тот вернулся, то принялся буквально взахлеб рассказывать о произошедшем событии:

– Там такое творится, такое творится! Ваш дом горит, а потушить не могут, мол, постройка старая, легковоспламеняющаяся.

– Ясно. Отец Софьи быстро начал мстить, – еле слышно произнес Артур.

– Что ты сказал? Не слышно же ничего!

– Да так. Продолжай, продолжай!

– Но самое страшное я еще не сказал. А дело в том, что поговаривают, будто ты сгорел в том пожаре. Вроде бы задохнулся прямо в постели. Я сначала хотел сказать, что ты жив и здоров, но когда вспомнил о твоей просьбе, мгновенно развернулся и пошел к машине.

– Ты все правильно сделал. А теперь поехали к Кауфманам за моими вещами. О дальнейшем пути нашего следования я тебе сообщу позже.

Когда Билецкий приехал к другу, он настойчиво постучал в дверь, которую несколько минут спустя открыла Маргарита. Она мгновенно бросилась к нему на шею и сквозь слезы запричитала: «Артур, ты жив!? Как я рада, как я рада!»

– Со мной все в порядке, но, судя по всему, некому гражданину Лосеву повезло меньше… А где Коля?

– Он побежал на место события. Как ты знаешь, это недалеко. Может и хорошо, что моего мужа нет дома, ведь мне уже давно стоило с тобой поговорить…

Артур последовал ее совету и зашел в дом, пока Максим ждал снаружи.