Люди огня

Гир Уильям Майкл

Голодный Бык махнул рукой на запад:

— Мы уйдем. Рыбоеды живут с другой стороны равнины, и…

— Низкое Племя Бизона иногда охотилось и на этой равнине.

— Но ведь бизоны ушли оттуда, — парировал Голодный Бык. — Там теперь пасутся всего лишь два-три небольших стада. С началом засухи они ушли вдоль Реки Горных Овец. Когда я был еще совсем молод, я как-то раз там охотился. Я знаю, что трава, из которой Два Дыма приготовил еду, растет там в изобилии. А на юге простирается Долина Теплого Ветра. А за ней есть еще горы. Где-нибудь обязательно найдется место нашему племени.

— Кости

моего деда покоятся здесь, — продолжал Один Бросок. — И ты хочешь, чтобы я ушел отсюда?

Голодный Бык покачал головой:

— Нет. Я просто тебе говорю, как поступит наше племя, если Тяжкий Бобр придет сюда воевать. Мы не воины. Мы — охотники и собиратели растений. Вот и все.

Маленький Танцор встал на ноги:

— Вам не придется покидать горы. Завтра я пойду и заберу Волчью Котомку. Наступил век Огня. Спираль завершила Круг. Я пойду Танцевать с Единым, чтобы восстановить Круги. Это вернет Спираль в правильное положение. Тяжкому Бобру должно противостоять более сильное Видение. Огонь должен идти своим путем. Пришло время.

Он улыбнулся каким-то своим мыслям и пошел между костров, воздевая руки к темному небу.

Люди молча смотрели на него широко раскрытыми глазами. Волк встал и пошел за Маленьким Танцором к скале.

— Ах! — воскликнул изумленный Один Бросок. — Значит, это правда. Он в самом деле Зрит Видения?

Волшебная Лосиха опустила голову, закусив нижнюю губу. Она встала и быстро ушла в пещеру. Сверчок тоже встала на ноги и последовала за ней.

Два Дыма со вздохом поднялся:

— Да, он Зрит Видения. Такого Зрящего Видения в Красной Руке не было много лет.

Он втянул в легкие побольше воздуха и принялся рассказывать историю Чистой Воды и Волчьей Котомки. Он без малейшего смущения изложил все подробности жизни Маленького Танцора: Проклятие Тяжкого Бобра, попытки Белой Телки обучать его, его Видения и пережитые несчастья. Под конец он рассказал и о самом главном:

— Маленький Танцор забрался на гору, чтобы оказаться в высоком месте. Там его укусила змея; его нога распухла. Он ждал четыре дня, медленно умирая, пока наконец из солнечного света к нему не вышел Первый Человек.

— И ты знаешь об этом? — спросил Один Бросок.

Два Дыма кивнул:

— Я ведь бердаче. Я почувствовал Силу в его словах. Видением Маленький Танцор и Первый Человек вместе выгнали яд из его ноги. Следы укуса вы до сих пор можете увидеть на его щиколотке — красные и припухшие. Я и сам услышал зов Волчьей Котомки. Маленький Танцор сильно изменился. Он Узрел в Видении Танец. Он сказал мне, что среди Красной Руки появилась новая предводительница — воительница, которая сокрушит мощь Низкого Племени Бизона. Когда это произойдет, Маленький Танцор встретится с Тяжким Бобром и Видением восстановит Спираль, чтобы мир не умер от засухи и чтобы наши братья — бизоны и антилопы — не были истреблены, как наши предки истребили чудовищ.

— Значит, — лицо Голодного Быка исказилось, — ты уйдешь вместе с моим сыном?

Два Дыма обернулся к нему и положил руку на плечо Голодного Быка. Он инстинктом почувствовал внезапную тревогу и боль мужчины и медленно кивнул:

— Да, мы вскоре уйдем.

— Тогда сегодня ночью я соберу свой мешок. Я пойду с вами.

—

Нет.

— Но ведь он — мой сын!

— Голодный Бык, мой старый друг… Он не твой сын. Ты лишь вырастил его и его любишь. Он — дитя Силы. Отныне Сила будет вести его. — Два Дыма обвел рукой людей вокруг. — Ты ведь никогда не хотел связываться с Силой. А вот за них ты в ответе. Этим людям необходим вождь. Ты нужен им. Надо будет устроить им жилища. Придется собирать провизию. Еще много людей Красной Руки придет сюда в ближайшие недели. Ты должен прокормить их всех этой зимой.

Голодный Бык от неожиданности покачал головой:

— Но ведь если Низкое Племя Бизона будет сломлено, если Тяжкий Бобр больше не… Я не понимаю.

— Понимаешь, понимаешь, дружище. Во время войны запасы еды истощились. Селения были разрушены. Маленький Танцор мне не все рассказал, но я и так знаю, что в этом году Красная Рука будет голодать высоко в горах. Им придется спуститься вниз. Действие Силы нельзя предсказать. Не просто так пришли мы сюда. Не без причины открылась мне тайна трав. Поверь твоему старому другу.

Голодный Бык облизнул губы и мрачно нахмурился:

— Но мой сын…

— Я позабочусь о нем. Я всю жизнь готовился к этому походу. Мы справимся.

Голодный Бык попытался сказать еще что-то, но не смог.

— Давай-ка попробуем эти лепешки из молотых зерен. Теперь мы извлекаем жизнь из травы.

Голодный Бык сжал кулаки и так и остался стоять с выражением растерянности на лице.

Маленький Танцор сидел неподвижно с закрытыми глазами и искал ответа. В сердце нарастал неуловимый коварный страх. Единое было рядом — но недостижимо. Ночь пульсировала жизнью и ощущением всепроницающего Единого. Насекомые трепетали крылышками; вдалеке залаяли койоты. Ночной ветер тихонько зашуршал в зарослях можжевельника. Прохладный воздух освежил разгоряченное лицо Маленького Танцора. Острые камни сердито врезались в его тело. Во внутренностях недовольно заворочался голод. Воспоминания о человеческих голосах требовали внимания, которое узнает их. Новые лица, которые он увидел у костра, трепетали

на окраинах его сознания.

Маленький Танцор успокоил бег своих мыслей, отогнав слова и образы, непрерывно пытавшиеся отвлечь его внимание. Волчья Котомка манила его к себе: ее Сила вытекала из нее по капле, как вода из прохудившегося бурдюка.

— Я иду! — выкрикнул Маленький Танцор, стараясь проложить ясную тропу сквозь заросли своих чувств. Он увидел перед собой лицо Волшебной Лосихи. Тоскливое выражение, с которым она смотрела на него, нарушило спокойствие и ясность, уже почти достигнутые.

«Я причиняю ей боль. Это по моей вине она так несчастна. Как же я могу так мучить женщину, которую люблю? Ведь самому-то себе я при этом еще больнее делаю! ПОЧЕМУ Я ТАК ПОСТУПАЮ САМ С СОБОЙ? С ТЕМИ, КОТО ЛЮБЛЮ?»

Забрезжившая было мысль ускользнула, исчезнув, будто туман под солнечными лучами. Единое манило его; Сила Единого сияла и непреодолимо притягивала. Он лихорадочно попытался схватить ее — но сжал меж пальцев одну пустоту. Единое по-прежнему неуловимо парило в пространстве, будто вьющийся дым, который можно обонять, но к которому нельзя прикоснуться.