Люди огня

Гир Уильям Майкл

— Два Дыма!

Он поднял голову и увидел, как Маленький Танцор осторожно спускается со скалы, где он с Волшебной Лосихой охотился на хомяков.

— Да!

Маленький Танцор присел на корточки рядом с бердаче, обхватив руками колени, и стал смотреть, как мужчины и женщины ползают по шкурам, собирая семена в большой кожаный мешок.

— Ведь на самом деле мой отец — Кровавый Медведь, правда?

Два Дыма окаменел от неожиданности. Он в изумлении взглянул на юношу:

— Где ты об этом услышал?

Маленький Танцор невесело улыбнулся:

— Непросто

жить с людьми Красной Руки — они слишком много помнят. Чистая Вода вышла замуж за Кровавого Медведя. Когда у нее прекратились кровотечения, она бежала вместе с тобой на равнины.

— Да, так оно и было, — произнес бердаче, чувствуя себя очень старым.

— Значит, Кровавый Медведь мой отец?

— Да, — Два Дыма нахмурился, страдая от враждебности в голосе Маленького Танцора.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? Ведь ты же бердаче — человек, живущий между двух миров. Бердаче понимает всех и служит посредником. А ты мне не рассказал.

Два Дыма внимательно посмотрел на юношу, который еще недавно полностью ему доверял:

— Разве тебе стало бы от этого лучше? Разве это облегчило бы жизнь Голодного Быка?

Маленький Танцор понюхал воздух и посмотрел на Голодного Быка, который с веселым хохотом ткнул Три Пальца в бок.

— Нет. Но…

— Ты злишься, что услышал об этом совершенно случайно.

— Ну да, это… как будто…

— Как будто тебя обманули. Как если бы торговец взял у тебя полдюжины отлично выдубленных кож, а взамен дал бы немножко прокисшей похлебки.

Маленький Танцор откинулся назад, по-прежнему обняв колени, и сел на землю:

— Именно так я себя и чувствую.

Два Дыма тихонько вздохнул и шевельнул больной ногой:

— Так ты себя и чувствуешь. Но как я мог поступить иначе? Теперь, когда ты повстречал Кровавого Медведя, ты можешь понять еще одну причину моего молчания, — Два Дыма покачал головой. — Я слышал от людей, что после нашего побега он только и говорил, что о своем «украденном» ребенке. Забавно, правда, что он унес с собой только Волчью Котомку? О тебе он даже и не спрашивал. Он поверил рассказам о том, что ты умер. А в тот день, когда он прокрался в селение Тяжкого Бобра, ему представился отличный случай убить меня, — но завладеть Волчьей Котомкой было для него важнее, чем убить человека, с которым сбежала его жена.

— Но ты же бердаче.

— Бердаче… но я спал с Чистой Водой. Да, да. Не смотри на меня так. Я любил ее. Не знаю, может быть, я любил ее, как мужчина любит женщину. Может быть, я любил ее, как женщина женщину. Это не имеет значения. Важно, что я любил ее. Ведь когда Пять Осеней умер, я не надеялся полюбить вновь.

— Любовь — забавная штука.

— Ты думаешь, что сообщаешь мне новость? — спросил Два Дыма с ухмылкой. — Мне кажется, у тебя внутри все кипит: ждешь не дождешься, когда ты наконец спрячешься с Волшебной Лосихой в кустах и закачаешь в нее все свое семя.

В ответ юноша бросил на него горящий взгляд.

— Да, да, Маленький Танцор, все твои тайны белыми нитками шиты. Три Пальца и Черный Ворон втихомолку хихикают над тобой. Луговая

Тетерка и Шутки-Шутит пытаются решить, не слишком ли ты молод, чтобы отдавать себе отчет о том, во что ввязываешься, — но тут все дело в предрассудках Низких Людей Бизона. А Голодный Бык утонул с макушкой в объятиях ее матери, и ему ни до чего дела нет.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что ты старше своих лет. — Два Дыма взмахнул рукой, пытаясь поймать жужжавшую над их головами муху. — Я думаю, что понимаю Видение Белой Телки… понимаю, почему она перестала бояться и отпустила тебя с Волшебной Лосихой.

— И почему же?

— Потому что ты не владеешь собой.

В ответ на возмущенный взгляд бердаче пожал плечами:

— Ты спросил у меня, что я думаю. Я тебе сказал.

— Да, это правда, — произнес Маленький Танцор, смягчившись. — Но ведь она такая… Не знаю, как сказать. Мысли о ней заполняют всю мою жизнь. Рядом с ней так легко… — Он поднял с земли камешек и кинул его в кустик заячьей травы. — Рядом с ней мне так спокойно.

Внизу сборщики начали переносить шкуры под следующее дерево.

— И ты думаешь, что если полностью погрузишься в любовь, Видения, голоса и Сила оставят тебя в покое — исчезнут, как лужа в жаркий день?

— То-то было бы здорово! — воскликнул юноша.

Два Дыма засмеялся коротким смехом:

— Если бы все было так просто!

Некоторое время они сидели молча, наблюдая за сбором урожая: иголки, семена и шишки дождем сыпались на шкуры, расстеленные под деревом.

— Почему ты никогда не пытался вернуться в Племя Красной Руки? Ты как-то обещал мне рассказать об этом.

Два Дыма задумался, а потом сказал:

— Я поклялся на Волчьей Котомке, что буду заботиться о тебе.

Он улыбнулся, вспомнив тот жаркий солнечный день. Он держал на руках младенца, а Чистая Вода куда-то ушла — искать еду, что ли… И он поклялся, что никогда не бросит младенца, не заметив, что рядом лежала Волчья Котомка. А потом уже ничего изменить было нельзя.

— И ты не жалеешь об этом? — полюбопытствовал Маленький Танцор.

Два Дыма припомнил все страдания, которые ему пришлось перенести: удары, оскорбления, изнасилования, которым его подвергали грубые мужчины — одни держали его за руки и за ноги, а другие под издевательский хохот овладевали им сзади… Он вспомнил и боль избиений, которые подстраивал Тяжкий Бобр, и последние дни в селении после осквернения Волчьей Котомки. Он восстановил в памяти дни, последовавшие за Проклятием Ветки Шалфея… приход Белой Телки… А с тех пор жизнь разве стала легче?

— Нет, — задумчиво произнес он. — Потому что мне посчастливилось некоторое время жить рядом с Силой.

Как приятно было все время чувствовать ее рядом, постоянно ощущать ее тепло… А потом наступил день, когда Тяжкий Бобр непоправимо оскорбил Волчью Котомку. Но за одни воспоминания о том, что было до того, не жалко было бы заплатить целым веком мучений.

— Ну а я очень рад, что отгородился от Силы.

Эти слова больно кольнули старого бердаче:

— Не говори так.