Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь
Шрифт:
Как оказалось потом, доктор был зверски убит, не доезжая 5 верст до города Пржевальска. В этом случае я вижу промысл Божий по отношению ко мне лично.
Не прошло после этого и десяти минут, как по улицам села раздались крики, что киргизы набросились на только что выгнанные табуны скота и погнали их в горы.
Первым делом у меня мелькнула мысль, что необходимо объединить народ, чтобы общими силами дать отпор неверным, для чего я велел звонить в колокол. На звон его народ быстро стал собираться к церкви.
В
Видя все это, я решил готовиться к смерти и приготовить к ней своих духовных детей. И вот, в церкви мы начали служение акафиста Покрову Пресвятой Богородицы. За общим рыданием не было слышно слов акафиста. Это был общий предсмертно-покаянный плач. Семья моя находилась здесь же, около иконы Богоматери.
Передав чтение второго акафиста диакону Резникову, я начал исповедывать народ, но видя, что поодиночке не в состоянии исповедывать всех, предложил общую исповедь. Народ стал с рыданием каяться в своих прегрешениях. Прочитав затем общую разрешительную молитву, я приступил к причащению всех запасными Святыми Дарами.
В большом затруднении я был относительно себя: исповедаться я не мог за отсутствием другого священника. Служить Литургию не было возможности, и я решил исповедать свои грехи пред Святым Престолом Самому Господу и причаститься.
Все это происходило в церкви. Что же в это время было вне ее? А вне ее совершилось дело явной помощи Божией. Киргизы в огромном количестве с диким воем бросились с гор на село. Совершенно случайно в селе оказались три казака, вооруженных винтовками, и один техник с охотничьим ружьем. И вот четыре этих человека при слабой поддержке нескольких мальчиков отбили нападение.
Пусть неверующие люди объясняют это чем угодно, но я и мои прихожане не сомневаются в этом первом заступлении за нас Царицы Небесной.
Пока происходило наступление, постепенно стали прибегать с полей и из других мест мужчины. Появилось несколько охотничьих ружей, револьверов, кос, вил и прочее. С этим вооружением люди стали на улицах по краям села. Киргизы же, собравшись на прилавках, готовились к новому нападению.
В село стали прибегать люди с печальными известиями о зверствах киргиз над теми, которых они захватили на полях и дорогах. Нервная дрожь пробегала от этих рассказов.
Но вот началось новое наступление. Послышались крики и отдельные выстрелы. Прошло приблизительно с полчаса времени, как вдруг раздался общий крик, что киргизы ворвались в селение. Показалось пламя и стало известно, что они пробежали по главной улице села и зажгли в нескольких местах дома. Поднявшийся сильный ветер еще более
К этому времени мы совместно с учителем Стародубовым пришли к решению, что более удобное место для защиты будет — два больших школьных здания с огороженным глинобитным заплотом, садом и площадью между школой и церковью, почему и стали собирать женщин и детей в школы и сад около них.
Огонь с ветром, между прочим, делал свое разрушительное дело, и нам грозила опасность задохнуться в дыму и остаться беззащитными, когда сгорят дома. Но ветер принес нам пользу. Сильными порывами он отнес пламя на ту часть села, где не было людей, а лишь грабили загоревшиеся дома бывшие работники-киргизы, зная, где лежит хозяйское добро.
Первый день ожидания страшной насильственной зверски-издевательской и мучительной смерти приходил к концу. Киргизы отхлынули, и лишь огонь пожаров зловеще освещал церковь, площадь, школу и народ. В церкви началось вечернее служение.
Вероятно, никто не спал в эту и в остальные ночи. По крайней мере я в продолжении 4-х ночей только по несколько минут тревожно дремал, и, что удивительно, не чувствовалось склонности ко сну. Возможно, что это происходило от сильных душевных переживаний.
Ночью почему-то киргизы не нападали. Очевидно, обжирались и отдыхали после дневного разбоя.
Ночью от страха несколько женщин преждевременно разрешились от бремени.
Стали появляться лица, которым с Божией помощью, удалось избежать насильственной смерти. Некоторые же из них были жестоко изранены. Ужасом веяло от их рассказов. Киргизы не щадили даже маленьких детей. Времена злой татарщины воскресали в моей памяти, но все, что когда-то читалось об этих временах, бледнело пред действительностью. Грозившая всем нам опасность подвергнуться той же участи заставляла всех еще сильнее просить помощи Божией.
Всю ночь я ходил среди людей, исповедуя и приобщая больных и побуждая мужчин не спать и быть готовыми дать врагу отпор в случае нападения.
В это время, в наших «мастерских», состоявших из 2-х кузниц, спешно изготовлялись ружейные патроны, собирали порох, отливали из свинца пули, а впоследствии, когда не хватило свинца, на это пошли самовары. Делали копья, тесаки и прочее вооружение. Явились свои инструктора и мастера. Все работали для общего дела — спасения жизни.
Вечером в этот день я обратился с призывом к людям, кто бы решился на подвиг и пробрался с известием в город Пржевальск. На мой призыв отозвалось четверо мужчин и несколько подростков. Решено было послать ночью часть пешими, а часть на лошадях. Мальчики скоро вернулись обратно, так как вышли рано и были замечены киргизами. Остальные же, как потом узнали, ночью добрались до Пржевальска. Вся трудность в этом деле состояла в том, что по дороге из Покровскаго в Пржевальск было дунганское селение и мы знали, что это неблагодарное исчадие, когда-то защищенное русскими, зло отплачивало нам.