Люди в черном
Шрифт:
— Ну зачем вы так? — смутилась Вика. — Я абсолютно ничего такого не имела в виду.
— Конечно, Вика, как же иначе? — продолжал по-доброму, понимающе улыбаться Мовян. — Ну что, идемте, провожу вас.
Полковник, Егор и Вика вышли из штаба, где возле «Нивы» с небольшими дорожными сумками стояли Краснов и Турчин. Галкин с утра улетел на родину подвернувшимся кстати транспортником.
— Ну
— Не подвели. В златоглавой все как надо!
— Ну и хорошо! Поехали, что ли? — предложил Краснов.
— Загружайтесь!
Бросив сумки в багажник, офицеры подошли к Мовяну, простились.
— Счастливого пути, ребята, и привет там в Ростове всем. А в Москве Тофику особо. Буду в отпуске — заеду. Так и скажи, пусть готовится.
— Все передам. Ну что, молодцы, по коням?
Краснов с Бушем назад, Егор за руль, Вика рядом, уселись в салоне — тронулись. Мовян проводил их долгим взглядом и пошел в штаб.
«Нива» вырулила из Моздока, взяла курс на Пятигорск.
Буш попытался уснуть, но Краснов не дал ему сделать это.
— Слышь, Валер?
— А? — очнувшись от дремы, вздрогнул Буш. — Чего?
— Ты уже спишь, что ли? Ну и здоров ты насчет этого! Только же отъехали.
— Что-то случилось?
— Ничего. Ты тише, не мешай молодым ворковать.
Впереди негромко разговаривали Егор с Викой.
— И ты серьезно намереваешься к этому полковнику служить пойти?
— А что, стар для этого?
— Я не об этом спросила!
— Ну что ты, Вика, на самом деле? Не знаю я. Еще доехать надо, тебя устроить!
— Меня устроить?
— А как же? У тебя же ничего не осталось! Фирму наверняка прикроют, дом конфискуют. Квартира Хованского? Ну, если только она останется.
— Она, может, и останется, только ноги моей в ней не будет! И на развод в первый же день подам.
— И правильно сделаешь! А о жилье не волнуйся, все же твой отчим мне сто кусков отвалил. Они у друга, до сих пор хранятся. Я их тебе отдам! Я же не из-за денег за тобой шел! А хочешь, на работу к нему устрою? Тофик любую должность для тебя придумает!
Вика отвернулась
— А ты?
— Что я?
— Ты как жить будешь? К соседке своей уйдешь?
— Я же уже объяснял тебе…
— А мне не надо ничего объяснять! Почему ты так поступаешь со мной?
— Как это так? — удивился Егор.
— Почему против себя идешь? Против собственного желания? Против любви своей идешь? Или я не вижу, что ты любишь меня? Ну что ты делаешь, Астафьев? Ты же хочешь остаться со мной! Женское сердце — оно чуткое, оно все понимает и его не обманешь!
— Да! — громко, так, что сзади переглянулись Буш с Красновым. — Да, я люблю тебя! Хочу быть с тобой! Заботиться о тебе! Жить с тобой!.. Хочу! Это ты хотела услышать?
— Да, это! Но почему тогда глушишь в себе это чувство?
— Тебе сколько лет, Вика? Двадцать три. Двадцать четыре? Извини, у женщин возраст спрашивать не принято, но все же? Где-то около этого, а мне сорок, разницу улавливаешь? Или любви все возрасты покорны? Так это было сказано по другому поводу!
— Вот, значит, в чем дело? Возраст ему помешал! Старичком себя почувствовал. А вот у моей подруги отчим более чем на десять лет младше жены. А знаешь, как они живут? С трепетом друг к другу, все завидуют.
— Не зли!
Вика надула губы и вновь отвернулась.
Егор закурил, не зная, что делать. Так, в молчании, прошло минут десять, пока Вика вдруг не спросила:
— Ты будешь мне предложение делать? Или переложишь это на меня?
— Вика?!
— Я спросила тебя, по-моему. Изволь ответить, господин офицер. Это же так просто. Или — да, или — нет! Третьего не дано!
— Буду! — решительно ответил Егор, сжав с силой руль.
— Так чего ждешь? Делай! Мне же еще подумать надо будет?
И они вдруг вместе рассмеялись. Весело, счастливо, от души.
А «Нива» уносила их все дальше от войны, к новой, светлой, настоящей жизни. И горы, своими вечно белыми от снега вершинами провожали их, словно двигаясь следом.
Провожали и желали счастья.