Люди Весны
Шрифт:
— Они жестоко ошибаются, — сказал Арга. — Я не знаю ничего, кроме того, что было сказано сейчас, и я вижу: они ошибаются.
— Как же они нас боятся, — пробормотал Акрана. — Но… неужто отцы Элевирсы так глупы? Не верю.
— Они очень умны, — ответила Ниффрай. — На простые вещи они смотрят просто. Зиддридира далеко. Много ли останется тех иноков после сражений с Людьми Весны? И много ли они решатся потребовать?
— Всё так, — согласился Скедак, — но даже если Элевирсе будет сопутствовать удача, они выиграют лишь пару десятилетий. Предположим, иноки отразят натиск весенних. Предположим, ценой большой крови.
— Что же такая короткая память у отцов Элевирсы? — Арифай усмехнулась. — Полвека назад ту же самую ошибку совершил король. Ценой большой крови мой отец одолел Железную Деву — и к чему это привело?
— Там, где речь о наживе, — ответил ей Скедак, — у людей память короткая. Среди отцов Элевирсы — не только купцы, как в Цании. Есть и воины, и учёные, и маги. Но все они мыслят как купцы. Измеряют время сделками.
— Пусть так, — сказал Арга. — Но сейчас нам нужно больше сведений о чёрных иноках. Как мыслят они? Можем ли мы вступить с ними в переговоры? Им рассказывали о нас и называли нас воплощениями зла. Будет хорошо, если они узнают правду.
— Я услышал тебя, иннайта, — Тегра кивнул.
— Кроме того, — Арга помедлил, — нужно пробудить людей в Суре. Там недалеко до рудников Сельна… Пусть Сура беспокоит Элевирсу. Раз мастера вернулись в рудники, стоит побеспокоить и их.
— Я услышал, — повторил Тегра.
— Скедак и Акрана расскажут тебе обо всём, что спросишь.
На минуту повисло молчание. Каждый думал о своём. Арга снова принялся рассматривать гобелены Баншира. Их, верно, привезли с Белого Берега. Таких лёгких тонконогих лошадей разводили на юге и называли лучшими в мире. Лет двадцать назад Фрага устроил состязание между скаковым жеребцом с Берега и коневолком. Вначале жеребец без труда обогнал тяжёлого коневолка и даже скрылся из виду. Это было утром. День клонился к вечеру, когда коневолк настиг и обошёл измученного коня… Шкуры охотничьих собак на гобеленах были золотисто–жёлтыми, в ткани мерцали золотые нити. Собаки казались голыми — такой короткой была их шерсть. Этих псов в северные земли не везли вовсе.
— Инн Тегра, — сказал наконец Арга, — удалось ли найти кормилиц, служивших в доме Шаноров?
— Нет. И никто не знает, куда они делись. Для младших детей Кастариан нанимал женщин издалека. Говорят, что они вернулись в свои деревни. Мы не отыскали ни одну. Старших детей кормили цанийки — от них тоже ни следа.
— Скверно это, — сказала Арифай.
— Он хранил свои тайны ещё и так, — сказал Арга. — Мрак! Что это за тайны? Должны быть и другие слуги.
— Многие погибли вместе с Азарином. Другие скрылись. Однако я узнал кое–что важное. Старшая дочь Кастариана погибла, упав с чердака.
— Важное? — не сдержался удивлённый Скедак.
— Как она оказалась на чердаке? — проронила Арифай. Она, напротив, не удивилась нимало.
— Полагаю, это не случайность. Всё здесь связано. Я распутаю этот узел.
— Да будет так, — сказал Арга.
Ниффрай вздохнула. Теперь это становилось её заботами. Тегра оставался с нею, Акрана и Скедак задерживались в Цании по меньшей мере на полгода, но по лицу её ясно читалось: Ниффрай хотела
— Когда ты собираешься уезжать в Аттай? — спросила Тигрица Луянов.
— Через три дня.
Поразмыслив, Арга собрался отпустить советников. Но вдруг Тегра поймал его взгляд. Ясные глаза Распутывателя Узлов чуть сузились. Пламя свечей отразилось в них. На миг лицо Тегры стало зловещим. «Что–то он хочет сказать мне одному», — понял Арга и едва заметно кивнул.
Когда прочие разошлись, Тегра прошёл к столу и поднял перстень, забытый Скедаком. В полумраке, окружённый множеством огней, огромный сапфир был особенно красив.
— Говори, — распорядился Арга.
— Есть мысли, — отозвался Тегра, — которые страшат меня самого. Но я полагаю, что от тебя, иннайта, не должно быть тайн.
Арга кивнул.
Ему нравилась манера Тегры говорить. Даян либо молчал, либо сразу приступал к делу. Его не приходилось торопить или убеждать. Каждое его слово имело вес. «Он берёт пример с Крадона, — догадался Арга. — Крадон точно так же писал. Что ж! Лучший из образцов в мире под солнцем. Все мы по мере сил стараемся ему уподобиться». Он скрыл улыбку.
— Миллеси не из тех людей, кто принимает решения, — продолжал Тегра. — И не из тех, кто действует в одиночку. Мы искали стоявших за ней и не нашли их. Кто отдавал ей приказы? Кто убедил её выступить против Святейшей? Кто вынудил её перебороть страх? Она цанийка, а в женщинах Цании до последнего времени воспитывали покорность и робость.
— У тебя есть ответ?
Тегра переложил перстень туда, где на карте значилась Аттай.
— Она стояла на самом почётном месте. Немыслимо почётном для простой цанийки. Многие дали бы мешок золота, чтобы очутиться там. Кто её туда поставил?
Зубы Арги непроизвольно щёлкнули. В этот же момент треснуло большое полено в камине. Огонь взметнулся. Несколько мгновений весенние, Даян и Ториян созерцали пляску пламени.
— Тот, у кого было такое право, — наконец тяжело ответил Арга.
Тегра поднял глаза.
— Должен ли я назвать имя?
Арга не ответил.
«Ясно, как и зачем очутился там Лесстириан со своими учениками, — думал он. — Они приносили клятву верности от имени новой Коллегии. Это действительно важно. Но Миллеси? Мать Тиннеризи и больше никто, она не заслуживала своего места. Эрлиак поставил её туда. Эрлиак следил за ней. Эрлиак… Нет, невозможно».
Тегра смотрел на него. Лицо его было непроницаемым, но в осанке угадывалось напряжение. Одна из свеч рядом с ним догорела и погасла.
— Благодарю тебя, — сказал наконец Арга. — Я услышал.
Снег укрывал Цанию. Всё вокруг утрачивало цвета. Казалось, сама природа скорбит о великой потере. Уходя в Сады Вечной весны, Даян Каудрай воссоединилась со своим братом: костёр разложили на том же месте. Арге почудилось, что костёр прогорел слишком быстро, а кострище остыло раньше, чем можно было ожидать. Он поделился этими мыслями и многие согласились. Когда весенние повернули обратно к городу, снег повалил стеной и глубокими сугробами укутал место упокоения Святейшей.