Люди Волка
Шрифт:
— Этого недостаточно.
— Что? — Она скрестила руки, пытаясь все же сохранить самообладание. Боль, смущение, любовь, надежда — все это беспорядочно смешалось в ее душе. Кровь ее бурлила, сердце наполняла тревога. А при взгляде на болезненно искаженное лицо Бегущего-в-Свете легче не становилось.
— Я не могу позволить себе, своим личным желаниям стать на пути Народа… А путь его — на юг, туда, где он будет в безопасности. — Он поглядел на нее, и в глазах его вспыхнул странный огонь. — Там прекрасные земли!
— О чем это
— Чтобы видеть Сны — настоящие Сны, — надо всего себя посвятить Единому. Выйти из Танца…
— Это какое-то ребячество! Да какое отношение все то, о чем ты толкуешь, имеет к нашей с тобой любви?
Он с силой выдохнул воздух и весь осел, будто проколотый моржовый пузырь.
— Ребячество? Да, я сам когда-то говорил это Цапле Я не понимал… Как мне теперь объяснить это тебе?
— Скажи мне, будем ли мы вместе? — в отчаянии спросила она. Голос ее дрогнул. — Или какая-то другая женщина покорила твое сердце?
— Никто, кроме тебя.
— Тогда…
— У меня нет выбора! — воскликнул он. Затем голос его упал до шепота. — Я видел конец Народа. Без Сновидца нам не спастись. Вороний Ловчий по-своему перевернул жизнь Народа. Я тоже должен перевернуть ее — но по-другому.
Страсть, охватившая его, казалось, не отпускала его, держала в тисках, вела за собой.
— Я помогу тебе…
— Нет.
— Но разве дар Сновидца — это проклятие какое-то? Используй свои способности на благо Народа, но…
— Да, это проклятие… Это все равно что родиться косолапым или со слишком длинным носом. Так уж выходит… И поэтому я не могу любить.
— Почему? Разве сама Цапля никого не любила? Мне рассказывали про какого-то Медвежьего Охотника…
— Она… — Он отвернулся и зажмурился. В груди Лисы боролись противоречивые чувства. Она явно задела Бегущего-в-Свете за живое. Воспользоваться этим? Или, наоборот, приласкать его, утешить, простить, постараться смягчить его боль…
— Человек, которого она любила, убил ее. Спроси Обрубленную Ветвь. Она видела… Цапля позволила себе на мгновение отдаться этой любви. Но при этом она изменила Единому. И грибы убили ее.
Пляшущая Лиса отшатнулась, пораженная его суровым взглядом.
— Ты думаешь, что моя любовь убьет тебя?
— Да. — Он покачал головой, словно пытаясь рассеять застилавший его мысли туман. — Я помню, что случилось с женщиной, которая была куда сильнее меня. Я выбрал свой… Нет, это мой путь меня выбрал. У Народа должен быть Сновидец.
В горле у нее стоял комок. Она медленно кивнула; на душе у нее стало пусто и горько.
— Значит, все даром? Весь мой путь к тебе, все мои горести… И я тебе не нужна?
В глазах его застыла глухая боль, лицо его перекосилось, и он чуть слышно произнес:
— Извини.
Она встала и опустила глаза. Душа ее разрывалась от боли.
— Свет…
Он поглядел на нее.
— Коснись меня — в последний раз.
Она потянулась к нему, и он, ласково поглядев на нее, протянул руку в
— Что? — спросила она, отдергивая руку. — Что случилось?
Он отвернулся и уткнулся лицом в шкуру белого медведя. В душе у нее все похолодело от его тихих всхлипов.
— Оставь меня! — воскликнул он.
Она опрометью бросилась прочь из пещеры и дальше — вниз по тропе, забыв про больную щиколотку. Больше всего на свете хотела бы она навсегда позабыть ужас, застывший в его глазах.
Лунная Вода разминала затекшую спину. Сквозь упавшие на лоб пряди волос она видела, как столпились пленившие ее Враги вокруг молодого Сновидца. Он был и впрямь могуч, особенно принимая в расчет его молодые лета. Она видела, как он приманивает карибу священной песнью, и не могла не восхититься. Потом с этими карибу было много возни, пришлось разделывать туши, и все равно, когда она вспоминала об этой охоте, по спине у нее шел холодок.
«Он, может быть, так же могуч, как Ледяной Огонь. Как наш Великий Шаман!» — Она горько усмехнулась при этой мысли. Немыслимо! Немыслимо, чтобы у этих людишек появился такой Сновидец.
Увидев, что к ней приближается Прыгающий Заяц она вновь принялась за работу: стала срезать тонкие полосы шкуры с туши карибу.
Неописуемо! Она, Лунная Вода, старшая дочь Певца Рода Белого Бивня, должна освежевывать туши, как какая-нибудь старая карга. Гнев и ненависть вспыхнули в ее душе. Почему-то именно эти чувства согрели ее и придали ей сил для работы.
Пальцы ее сжимали обоюдоострый плоский нож. Она снимала кожу с мертвого карибу и расчленяла тушу. Теплый пар, поднимавшийся от мяса, кружил ей голову. Она отерла нож о голенище сапога и снова принялась за свой труд.
А еще говорят — этот Сновидец поведет их через Великий Ледник. Да это безумие! Ни одному человеку это не под силу.
Но он и впрямь приманивал карибу! Она же сама видела… И еще она видела, как он спас ребенка этой женщины, Зеленой Воды. Остановил слизь, которая текла у того из носика, и вдохнул жизнь в синюшное создание, появившееся на свет раньше срока. Да, он могуч. Конечно могуч.
— Но не так могуч, как Ледяной Огонь, — уверенно прошептала она.
Она заметила, что разрезание кожи требует от нее усилий. Нож затупился. Куском рога она наточила лезвие. Ее опытная рука легко срезала с камня длинную стружку. Она попробовала лезвие. Теперь оно было острым.
«Но мне среди них не жить! — Она с ненавистью взглянула сквозь упавшие на лоб пряди волос на Прыгающего Зайца, разносившего по лагерю большие куски разделанного мяса. — Недолго тебе упиваться моим телом, ты, навозный жук! Ласкай костлявых баб из своего Народа. Женщина из Рода Белого Бивня слишком хороша для тебя!»