Люди зимы
Шрифт:
– Ладно, проехали… – проговорила она и устало потерла ладонями лицо. – У вас, случайно, не найдется кофе? Я бы выпила чашечку.
– Кофе? – переспросила Рути, не веря своим ушам. Эта психопатка взяла их в заложники, а теперь как ни в чем не бывало требовала кофе. – Наверное, найдется. Я пойду поищу и, заодно, поставлю чайник… – Ах, если бы только ей удалось попасть в кухню раньше Кендайс! Она могла бы позвать на помощь, схватить из буфета кухонный нож…
– Мы пойдем с тобой, – твердо сказала Кендайс и первой двинулась к кухонной двери. – Я не хочу, чтобы ты
В кухне она опустилась на стул и некоторое время наблюдала за тем, как Рути насыпает кофе в кофе-машину. Фаун устроилась на своем обычном месте напротив окна. Мими она держала на коленях.
Запустив кофеварку, Рути села рядом сестрой, и Фаун тут же взяла ее за руку. Пальцы у нее были горячими, и Рути подумала, что девочке нужно было бы еще раз дать тайленол.
– Когда у тебя день рождения? – спросила Кендайс, пристально глядя на нее.
– Тринадцатого октября.
Фаун осторожно потянула Рути за руку, направив ее пальцы к одеялу, в которое была завернута кукла, но вместо тряпочного тела Мими Рути почувствовала под тканью что-то твердое.
– И сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
Стараясь действовать как можно незаметнее, Рути просунула руку под одеяло и ощупала спрятанный предмет. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение.
Револьвер…
Фаун достала оружие из тайника в маминой комнате и завернула в одеяло вместе с куклой. Что ж, теперь, по крайней мере, у них появился шанс.
– Ты очень похожа на свою мать, Рути…
Фаун громко рассмеялась, недоверчиво качая головой.
– Рути совсем не похожа на маму!
– Это потому, что Элис Уошберн ей не мать, – отрезала Кендайс.
Ее слова подействовали на Рути, как удар в грудь. Внутри все перевернулось, дыхание сперло, а свет перед глазами померк, но и сквозь наступившую темноту она видела, что Кендайс О'Рурк пристально наблюдает за выражением лиц своих пленниц.
– Мои настоящие родители – О'Рурки? – проговорила Рути, когда вновь обрела способность видеть и дышать. Она произнесла эти слова с вопросительной интонацией, но на самом деле это был не вопрос, а утверждение. Рути знала правду, знала с той самой минуты, когда увидела женщину из своих снов на фотографии в доме Кендайс.
Бриджит О'Рурк…
С каким-то непонятным спокойствием Рути вспомнила, как в детстве она играла, будто папа и мама ее не настоящие родители. В воображении она представляла себя дочерью какой-то очень богатой пары – короля и королевы из очень далекой тропической страны. Рути мечтала, что когда-нибудь они приедут, чтобы заявить о своих правах – приедут и увезут ее туда, где ей уже не придется убирать за курами, возить навоз или носить платья с чужого плеча. Ее мечты обернулись явью, но она отнюдь не чувствовала себя стоящей на пороге новой, прекрасной жизни. Напротив, Рути казалось, будто у нее одним ударом вышибли землю из-под ног.
– Умная девочка, – покачала головой Кендайс.
Фаун под столом схватила Рути за руку, и она вдруг осознала, что крепко сжимает завернутый в одеяло револьвер. Еще минуту
– Это значит, что вы… что вы – моя тетя? – проговорила она. Ничего более умного ей просто не пришло в голову.
– Я… я не понимаю… Какая тетя? Чья? – пролепетала Фаун, с тревогой переводя взгляд с Кендайс на сестру и обратно.
– Разобраться кто здесь кто действительно, гм-м… непросто, – проговорила Кендайс, сочувственно глядя на девочку. – Для этого нам придется вернуться к тем временам, когда мы с Томми были маленькими и жили в этом самом доме. Да-да, – добавила она, заметив недоверие на лице Рути. – Когда Сара Харрисон Ши умерла, эта ферма перешла по наследству к ее племяннице Амелии Ларкин. А мы с Томми – ее правнуки.
Рути машинально кивнула. Эти слова означали, что она тоже дальняя родственница загадочной и безумной Сары Харрисон Ши. Если, конечно, она действительно дочь Томаса О'Рурка…
– В детстве, – продолжала Кендайс, – мы с Томми обнаружили в доме несколько тайников: в том числе в стенных шкафах, под полом в спальне родителей, в стенах, за дверными наличниками, в других местах. Один из них находился вот здесь, за задней стенкой этого буфета… – Она показала на старинный резной буфет, в котором хранились стаканы и кружки. – Именно в этом тайнике мы нашли потерянные страницы дневника Сары Харрисон – те самые, которые в свое время не сумела отыскать наша прабабка Амелия. В них подробно рассказывалось, как разбудить «спящего» и позвать его наш мир.
– А кто такой «спящий»? – поинтересовалась Фаун, и в лице Кендайс снова проступило что-то волчье.
– «Спящий» – это мертвец, которого можно оживить.
Фаун испуганно прикусила губу.
– Но ведь люди умирают насовсем! Они не оживают, то есть – не оживают взаправду. Да? – робко спросила Фаун и посмотрела на сестру.
– Разумеется, они не оживают. Это такая игра, – ответила Рути, но ее слова, похоже, почти не успокоили девочку.
– Игра? Как пришельцы? – уточнила она.
– Да, как пришельцы, – подтвердила Рути и выдавила из себя улыбку, которая, как она надеялась, немного подбодрит Фаун. – Значит, – продолжила она, поворачиваясь к Кендайс, – эти потерянные страницы все время были у вас?
– Не спеши. – Кендайс подняла руку ладонью вперед. – Дай мне закончить. – Да, у нас были подробные инструкции, но не хватало еще одной важной вещи – карты, на которой было бы обозначено место, где нужно читать заклинания. Сколько мы ни искали, мы ее так и не нашли, и в конце концов нам стало казаться, что она потеряна навсегда. Видишь ли, Рути, нашим родителям не терпелось поскорее избавиться от барахла безумной Сары, поэтому они вывезли из дома несколько коробок с разной рухлядью, которая когда-то ей принадлежала. Часть, несомненно, попала на свалку, часть осела в антикварных лавчонках, которые торгуют разным старьем… Карта вполне могла оказаться в одной из коробок, а значит, для нас она была потеряна.