Людишки

Уэстлейк Дональд Эдвин

– Такой милой девушке просто нельзя быть несчастной, – ласково проговорила мешковатая дама.

Сьюзан удивленно повернулась к старухе и уставилась на нее во все глаза. На сей раз она увидела на лице мешковатой дамы сердобольно-сочувственное выражение.

– О чем это вы? – раздраженно спросила Сьюзан, понимая, что по сердитым ноткам ее голос никак не дотягивает до желаемого уровня. – Никакая я не несчастная.

– Бьюсь об заклад, все дело в каком-то парне, – ответила мешковатая дама, сопровождая свою речь медленным веским кивком. – Иначе и быть не может.

Сьюзан одарила ее холодной, отчужденной

улыбкой, давая понять, что не желает продолжать беседу, и снова сосредоточилась на сдобе. «Если она опять заговорит со мной, пересяду на другой табурет».

Она вздрогнула, услышав треск, повернулась и увидела, что мешковатая дама вырвала из своего журнала страницу и теперь разглаживает ее на стойке, положив поближе к девушке.

– Будь я в вашем возрасте, – молвила она, – и стань несчастной по милости какого-нибудь парня, сделала бы я тогда вот это самое.

Сьюзан не удержалась и взглянула на оторванный лист. И невольно рассмеялась, когда увидела, что вся страница занята рекламой водки.

– Полагаю, это единственно правильное решение, – согласилась она.

– Нет, нет, я о конкурсе, – мешковатая дама постучала по листу толстым шишковатым пальцем с грязным ногтем. – Уж я бы еще как оттянулась, а способ оттянуться – вот он.

«Как же меня угораздило с ней связаться?» – спросила себя Сьюзан. Но, похоже, способа отбояриться от более внимательного рассмотрения предложенного рекламного листка не существовало. Девушка увидела, что там и впрямь напечатано объявление о каком-то сочинительском конкурсе и что в качестве приза победителю достанется бесплатная путевка в Москву.

Москва? Россия? Что это за приз такой? Миллионы людей всеми правдами и неправдами норовят сдернуть из России, и вдруг эта водочная компания предлагает на халяву ехать туда, а не оттуда.

– Э… Я не думаю, – начала Сьюзан, улыбнувшись на сей раз чуть радушнее, – не думаю, что это…

– А вы просто возьмите да выиграйте, – посоветовала мешковатая дама. – И увидите, что я была права. На службе у вас уйма свободного времени, и вы можете творить там, это проще пареной репы. А как напишете, так и летите себе. Совсем новый мир, совсем новые впечатления.

– Я не умею выигрывать конкурсы. Я в жизни ничего не выиг…

– Бьюсь об заклад, что на этот раз вы вполне способны победить, – заявила мешковатая дама. – И этот конкурс изменит всю вашу жизнь.

Она с полнозвучным хлюпаньем опрокинула в себя остатки томатного сока, соскреблась с табурета, одарила Сьюзан самой лучезарной из своих улыбок и добавила:

– Кому же выигрывать, если не таким милашкам? – старуха пододвинула Сьюзан журнальную страницу. – Я вам точно говорю, вот увидите.

– Но… С какой стати вы решили отдать это именно мне?

Мешковатая дама кивнула, улыбнулась и похлопала Сьюзан по плечу. Ее прикосновение оказалось на удивление легким и бодрящим.

– Считайте меня своим ангелом-хранителем, – ответила она и пошла прочь, раскачиваясь, будто буксирное суденышко в бурном море.

– Загадочная старуха, – сообщила Сьюзан официантке, которая проворно подбежала, чтобы убрать стакан из-под томатного сока. Сьюзан знала, что не сможет назвать ее Мэри, и жалела об этом.

– Умгу, – ответила официантка и дотронулась до вырванной из журнала страницы. – Это ее?

– Нет, нет, это мое, – сказала Сьюзан,

толком не зная почему.

Официантка передернула плечами и удалилась, а Сьюзан поднесла к губам чашку с кофе и принялась изучать условия конкурса. Они и впрямь показались ей не слишком трудными.

Аннаниил

Ну что ж, теперь я вижу: надо быть осторожнее, выбирая себе облик для прогулок по земле. В том кафе я был попросту жалким мешком с кишками! Ноги действительно болели; правду сказать, меня всего ломало и крутило. Кабы не мысль о скором освобождении из этой телесной оболочки, я бы не сдюжил, не довел дело до конца. Допускаю, что людской век короток, но до чего же долгим он может показаться.

Обличье это я избрал, поскольку хотел предстать перед Сьюзан Кэрриган в наименее, по ее меркам, устрашающем виде. А значит, мужчиной я быть не мог, уж это само собой разумеется. У привычного глазу златовласого босоногого отрока в белых одеждах недостаточно убедительная наружность, во всяком случае в здешних местах. Ребенок, конечно, никого не устрашит, но никого и не уговорит участвовать в объявленном журналом конкурсе. Молодая привлекательная женщина, не обремененная всякими там комплексами, не смогла бы преодолеть зону настороженности, поскольку на нее смотрели бы как на своего рода соперницу. Вот я и выбрал облик существа, каких немало крутится вокруг Сьюзан Кэрриган, да еще больного и дохлого, чтобы уж все было при всем.

Мы, ангелы, принимаем любое обличье, какое хотим, и вы это знаете. Мы умеем складывать атомы своего свободно текущего естества, а тела других живых существ используем только в случае крайности, когда некуда деваться. Поэтому моя собственная протоплазма помогает мне сделаться то пастухом, который присматривает за своим стадом по ночам, то центурионом, говорящим одному «проходи», а другому – «стой»; бывал я и оленем, мелькающим в сосновом бору и обретающим спасение. А однажды пришлось превратиться в бабочку; я тогда так запутался в ее немыслимо крошечном мозгу, что едва не позабыл, кто я такой, и чуть не остался бабочкой до конца ее дней, точнее, дня (вот же она, воплощенная скоротечность!). Любопытно, подох бы я вместе с этой бабочкой? Понятия не имею, хотя вопрос этот и представляет для меня некоторый интерес, особенно теперь, когда все изменилось.

Потому что Он за нами не следит. Понимаете, мы – что лазутчики в шпионских книжках: как только нас посылают на задание, мы оказываемся предоставленными самим себе. И самая большая опасность для нас (как и для людей, хотя они этого не понимают) заключена в свободе нашей воли.

В этом и состоит парадокс, недоступный никакому пониманию. Господь всемогущ, это одно из Его свойств. Но при всем при том ангельская и людская воля остается свободной, мы можем избирать свою судьбу, можем даже идти наперекор Его желаниям (как это сделал пресловутый Люцифер). Вот почему Бог никогда не дает людям покоя, влезает в разные мошенничества и мелкие заговоры, иногда развлекается шулерством, разрушает иллюзии и забавляется зеркалами. И все – лишь затем, чтобы заставить людей желать того же, чего желает сам. И теперь, когда Он возжаждал покончить с этим миром, в ход пошла та же метода. Вот почему меня прислали сюда, чтобы все устроить, подготовить сцену и растолковать безмозглым актерам их роли.