Людоед
Шрифт:
— Научу, — пообещал я, и мы принялись вязать людоеда.
Ландскнехты называли такой способ «ласточкой»: руки и ноги пленника заводились за спину и стягивались с петлей на шее. Чем больше человек дергался, тем сильнее затягивал удавку. Мне не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь высвободился из подобных пут, но горбун обладал слишком сильной властью над собственным телом.
— Не переживай, колдун! — не разделила этих опасений Марта. — Мои веревки ему не порвать, а к чарам он еще долго прибегнуть не сможет. День-два даже свечку взглядом
— Травы? — предположил я.
Девчонка кивнула.
— Остатки корня мандрагоры и семена дурмана, а еще иссоп, полынь, зверобой, крапива и чертополох. И кое-какие грибы, собранные в полнолуние на лесном погосте, но не думаю, что тебя интересуют такие подробности. Ну и слова я правильные произнесла, мне их бабка поведала на случай, если с колдунами ссора выйдет.
Я не стал выражать сомнения в мистических свойствах трав и слов, вместо этого внимательнейшим образом изучил эфирное поле плененного уродца. Отголоски запределья теперь в нем почти не ощущались, а сама аура стала не в пример тусклее и слабее, нежели была в разгар схватки. Действия Марты самым радикальным образом подорвали колдовскую мощь людоеда, и у меня не было ни малейших предположений, каким образом наговор ведьмы и дым трав возымели эффект ангельской печати. Пусть и временный, но все же, все же…
Озадаченно хмыкнув, я молча запихнул в рот людоеда кляп, и тогда ведьма спросила:
— И что теперь?
— Для начала разожжем камин и раскалим кочергу.
Но мы не успели. Откуда-то со стороны ратуши донесся раскатистый звон, а следом его подхватили и колокольни других храмов. Звонарь церкви Святой Гуниллы присоединился к общей какофонии с некоторым опозданием, и сразу от басовитых раскатов в окнах задрожали стекла.
Никакой общей мелодии колокола не выводили, просто размеренно били, поднимая из кроватей горожан. Да именно в этом и заключался смысл сего действа!
Вставай! Беда! Давай! Вставай!
Я подскочил к окну и невольно выдохнул:
— Святые небеса!
Со стороны Нистадда на полнеба расползлось злое оранжевое зарево. И ладно бы полыхало только там! Мелькали отблески пожара в окрестностях Стюгора, горели крыши домов сарцианского гетто, рассыпалась цепочка факелов по набережной Ливы.
А потом на улице закричали пронзительно и тонко. Закричали и смолкли. Так обрывается вопль, когда человеку режут глотку. Невесть с чего я был в этом совершенно уверен.
Беда…
Часть вторая
ОФИЦИАЛ
Глава 1
В городе били колокола и кричали люди, под окнами пронеслась кавалькада верховых, следом пробежала с факелами толпа горожан, и тут же в соседнем квартале хлопнул выстрел, ввинтился в воздух истеричный женский визг.
Творилось что-то невероятное, и я совсем растерялся, не зная, как быть. Задумчиво взвесил в руке кочергу, перевел взгляд на скрученного людоеда,
Сомнения разрешил лихорадочный стук в дверь.
— Магистр! — послышался голос Уве. — Откройте, магистр!
Ангелы небесные! Только Уве мне еще здесь не хватало! Я не собирался ни знакомить слугу с нашим гостем, ни тем паче привлекать школяра к допросу. Полевые методы дознания требовали куда более крепких нервов и определенной душевной черствости, коими паренек не обладал.
— Магистр! — вновь крикнул Уве. — Откройте! Это важно!
— Угомонись, — потребовал Микаэль. — Сейчас оденутся и откроют.
Марта возмущенно фыркнула.
— Минуту! — отозвался я и подошел к людоеду. — Хватай за ноги!
— Под кровать? — предположила ведьма.
— Нет! Потащили к сундуку!
Сплетенные Мартой веревки были дополнительно усилены ее непонятной ворожбой, но я и понятия не имел, сумеют ли они удержать горбуна. Людоед обладал поразительными способностями управлять собственным телом — а ну как ведьма не заблокировала их целиком и полностью? А сундук — это сундук. Прочные доски, железные полосы и уголки. Такой даже князя запределья удержит, не приведи небеса…
Я обругал себя за дурную шутку, ухватил горбуна под руки и поволок по полу, а после поднатужился и с помощью Марты погрузил уродца в сундук. Скрюченный привратник поместился в него без всякого труда, будто столяр снимал мерки именно на такой случай. Проверив, не затянулась ли веревка на шее слишком сильно, я опустил крышку и навесил на нее замок. И лишь после этого отпер входную дверь.
В мансарду тут же заскочил взбудораженный Уве. Паренек открыл было рот, но сразу же замер как вкопанный. Волосы на его голове встали дыбом, будто у повстречавшего давнишнего соперника помойного кота.
— Ч-что это?.. — пролепетал паренек. — Вы чувствуете, магистр?
Маэстро Салазар потянул носом воздух, поморщился и с удивительным спокойствием произнес:
— Запределье, что еще? Хотя нет — тут нечто совсем уж паскудное было…
И в самом деле — миазмы потустороннего еще не успели развеяться и продолжали баламутить незримую стихию, искажая и отравляя эфир. Это мерзопакостное присутствие давило и угнетало. Всякий простец убрался бы отсюда, даже не отдавая отчета в своих действиях, а Уве держался очень даже неплохо. Как видно, помогали наработанные за время обучения ментальные блоки.
Паренек нервно обернулся и укорил маэстро Салазара:
— Нельзя так шутить!
— Он не шутит, — уверил я слугу.
У того от изумления рот приоткрылся.
— Но как же так?.. — опешил Уве и даже попятился обратно к входной двери, но Микаэль толчком ладони в спину отправил его на середину комнаты.
Оставленная кончиком ножа людоеда ранка никак не затягивалась и продолжала кровоточить, пятная алым белый лен новой сорочки. Я затянул сверху носовой платок и пояснил:
— У нас был… гость.