Людовик возлюбленный

Холт Виктория

– Но… она не делает ничего предосудительного.

– Но мое положение… Как можно спокойно смотреть на ту, которую вы когда-то любили?

– Нет причин для ревности. Сейчас я даже думать о ней не могу!

– Тогда, – сказала Мари-Анн, – для вас не составит труда выполнить мою просьбу. Вышлите ее.

Людовик мысленно представил неприятную сцену и ужаснулся. Это была одна из тех сцен, которых он всегда пытался избегать.

– Для вас не имеет значения, останется она или уедет, – продолжала Мари-Анн. – Вы позволяете ей оставаться лишь потому, что вы слишком добры.

Одна из нас должна покинуть королевский двор. Непереносимо быть «одной из девочек Нель».

– Но вы не девочка Нель. Вы станете герцогиней де Шатору.

– Да, действительно, но лишь тогда, когда позволит месье де Морепа. Людовик, вы король, но иногда в это сложно поверить. Морепа, Флери… вот кого считают реальными правителями Франции.

– Они хорошие министры. Они делают то, что считают своим долгом.

– То есть настраивают вас против меня!

– Они же не только этим занимаются. В любом случае, это им никогда не удастся, – поспешно добавил Людовик.

Они уйдут, поняла мадам де ла Турнель. Но пока она не будет настаивать на их отставке.

– Вы должны сами решить, – кротко заметила мадам, – кто покинет королевский двор: я или моя сестра.

Людовик с грустью посмотрел на Луиз-Жюли де Майи. Он не мог не помнить, как счастливы они были в первые годы. Он знал, что Луиз-Жюли все еще любила его и продолжала бы любить его с той же искренностью, даже если бы он потерял корону и остался без гроша. Ее любовь всегда была неизменной. Людовик понимал, что король редко находит такое чувство в приближенных. Окруженный льстецами, подхалимами, надеющимися получить место под солнцем, он должен был бы молиться на эту женщину и всегда держать ее рядом.

Но властная мадам де ла Турнель, неотразимая сестра Луиз-Жюли, поставила свои условия, и он не может их не выполнить.

– В Версале не нуждаются в вашем присутствии, – сказал Людовик Луиз-Жюли.

Она смотрела на него, словно громом пораженная, и королю стало стыдно.

Положив руку ей на плечо, он продолжал уже гораздо мягче:

– Мне очень жаль, моя дорогая. Луиз-Жюли понимала, кто это сделал, но злиться на свою великолепную сестру у нее не было сил. Она уже не удивлялась, что член ее семьи может отобрать у нее последнюю радость в жизни. Она смирилась с бесконечными утратами.

Людовик помнил все. Как после смерти мадам де Винтимиль Луиз-Жюли, забыв об унижении, пришла утешить его. Он помнил, как она приняла ребенка мадам де Винтимиль и заботилась о нем. Сейчас он поступал очень жестоко, и ему было тяжело.

Он беспомощно смотрел на Луиз-Жюли, желая, чтобы та сама поняла, что его заставили прибегнуть к подобным мерам.

Луиз-Жюли заметила замешательство короля. Она прекрасно знала, что Людовик ненавидел подобные сцены. Как обычно, она просто скромно опустила голову, чтобы больше не расстраивать его выражением глубокого страдания на своем лице.

– Я сейчас же уеду, ваше величество, – безропотно ответила она.

– Спасибо, – сказал Людовик с неподдельной благодарностью.

Луиз-Жюли развернулась и пошла прочь. Она не знала, как жить дальше. Изгнание

означало то, что она больше не является придворной дамой, и впереди ее ждала не только неизвестность, но и нищета.

Но такова воля мадам де ла Турнель, и Луиз-Жюли, как и Людовик, должна была подчиниться ей.

Мари-Анн праздновала победу. Наконец-то она стала герцогиней де Шатору, и титул приносил ей в год доход в 85 тысяч ливров. Следующей задачей было заставить короля действовать. Мари-Анн верила, что, если Людовик станет королем в прямом смысле слова и встанет во главе государства, его министры, низвержения которых она добивалась, лишатся своего влияния.

Мари-Анн с подобающей страстью отдавалась любви с Людовиком, но потом, когда удовлетворенный король лежал подле нее, она заставляла его обсуждать деятельность его министров.

– Моя дорогая, – сказал король, – вы слишком уж сильно обеспокоены государственными делами. Почему бы нам всецело не отдаться удовольствию? Существуют люди, которые вполне могут заниматься государственными делами.

– Я не понимаю, мой дорогой, – ответила герцогиня де Шатору, – почему мы не можем получать удовольствие и от нашего с вами общения, и от управления королевством.

– Вы меня убьете! – в притворном ужасе вскричал Людовик.

Мадам де Шатору сжала кулачки и гневно возразила:

– Это даже к лучшему. Я убью того короля, которым ты был, и воскрешу нового. Вы возродитесь настоящим героем.

– Вы это серьезно? – спросил Людовик.

– Вполне.

Мари-Анн привстала, оперевшись на локоть, и в упор посмотрела на него. Ее красивые волосы спадали на плечи, большие голубые глаза пылали решимостью.

– Людовик, вы еще молоды, вы красивы. Народ любит вас. Но если вы не посвятите себя управлению государством, вас перестанут любить.

– Они и сейчас недовольны, – напомнил ей король. – Но скорее вами – вы узурпировали место королевы.

– Королевы! Она недостойна вас, Людовик.

– Только вы достойны разделить со мной трон! Но народ так не считает.

Людовик взял руку Мари-Анн и собирался поцеловать ее. Он хотел привлечь женщину к себе и тем самым положить конец этому разговору, но она не позволила.

– Я мечтаю увидеть вас величайшим королем Франции, – вскричала герцогиня де Шатору. – Я хочу, чтобы вы вели вашу армию к победе. Представляю, как вы с победой возвращаетесь в Париж. Народ будет обожать вас!

– Но они по-прежнему будут ненавидеть мою любовницу.

– Почему? Они узнают, что это я приложила руку к перемене в короле.

– Да, они будут знать, что это вы убили меня, – вяло бормотал Людовик. – Но воскресну ли я?..

В этот раз Мари-Анн не сопротивлялась. Она хорошо помнила, о чем ее предупреждал дядя Ришелье: преследование не должно продолжаться слишком долго.

Но она будет поступать по-своему, как поступала и раньше.

Интерлюдия произошла в восхитительном дворце Куси. Через несколько дней из Изи прибыл посланник. Король сразу же принял его, так как знал, что в Изи отдыхает Флери.