Людовик XIV
Шрифт:
К счастью, 14 июня испанская резервная армия под командованием Конде и дона Хуана Австрийского, побочного сына Филиппа IV, была разбита Тюренном в сражении при Дюне на подступах к городу. Соратник Конде, мятежный генерал д'Окенкур убит. 23-го Дюнкерк капитулирует. Прежде чем войти в город, Людовик устраивает торжественный смотр войскам.
Война с Испанией, длящаяся уже 22 года и истощающая силы обоих народов, близится к концу. Испания, которую враги теснят на всех фронтах, которой грозит потеря Нидерландов и превосходство которой уже в прошлом, чего она, правда, еще не знает, должна решиться на вступление в переговоры.
Однако накануне этого триумфа, который сделает Францию грозой Европы, посреди всех этих счастливых событий Людовика настигает болезнь. Армия его торжествует, а сердце его вновь покорено «мазариночкой»,
В болотах Мардика Людовик подхватил жестокую лихорадку. Совершенно измученный, он прибывает в Кале, где его недуг разыгрывается с новой силой. Это скарлатина [34] , в ту пору нередко приводившая к смертельному исходу. В Кале привозят мощи святого Роха. В ночь с 6 на 7 июля состояние Людовика ухудшается: он принимает последнее причастие и требует к себе Мазарини: «Вы человек решительный и мой лучший друг. Поэтому я прошу вас сообщить мне, когда у меня более не останется надежды».
34
Знаменитый врач Антуан Валло, лечивший короля кровопусканиями, промыванием желудка, рвотными и слабительными средствами, считал, что тот был болен оспой.
Сидящая у его ложа Мария плачет, не стыдясь своих слез, а при дворе, ввиду близкой кончины короля, бушует ураган интриг. Бывшие участники поверженной Фронды, герцог де Бриссак и президент Перро, откровенно ликуют. Все устремляются к герцогу Анжуйскому, который, быть может, уже завтра станет королем.
Решено прибегнуть к последнему средству. Это жест отчаяния, ибо назначенное королю рвотное, представляющее собой смесь вина и сурьмы, очень опасно. Но болезнь внезапно прекращается. Неделю спустя Людовик уже может сесть в седло. По всей Франции служат благодарственные молебны, а увлечение маленькой, худой, черноволосой и смуглой Марией превращается в страсть. Это тревожит Мазарини, а еще более — Анну Австрийскую: король Франции, который не мог жениться на Олимпии, равным образом не может жениться и на Марии. Нужно безотлагательно устроить его брак.
Королева и Мазарини, всегда действующие заодно, извлекают на свет божий давний план, который мог бы обеспечить мир Европе: женить Людовика на его кузине, инфанте Марии Терезии, дочери короля Испании Филиппа IV, брата Анны Австрийской. Людовик не говорит «нет», но и не прекращает отношений с Марией. Анна Австрийская теряет терпение.
Королева теряет терпение, а Людовик — свою податливость, каковую многие считали сутью его характера: он отказывается подчиняться. «Я женюсь на Марии!» — вопит он и даже угрожает кардиналу, которому всегда подчинялся, скандальной отставкой. Тщетно мать и крестный убеждают его в том, что мир в Европе зависит от его брака с инфантой… Но король Испании не спешит дать согласие, Анна и Мазарини пытаются подтолкнуть его к принятию этого решения, а любовь Людовика и Марии становится тем временем всё более пылкой. Регентша и кардинал делают вид, что считают приемлемой партией для Людовика Маргариту Савойскую, дочь Кристины Французской [35] , которая была дочерью Генриха IV, именуемой мадам Руаяль.
35
Кристина Мария де Бурбон (1606–1663) — дочь Генриха IV и Марии Медичи, жена Виктора Амадея I герцога Савойского (1619). Пятой из семи ее детей была Маргарита Виоланта (1635–1663). После того как по политическим причинам брак Маргариты Савойской и Людовика XIV не состоялся, она вышла замуж (1660) за герцога Пармы Рануччо Фарнезе.
Двор выезжает в Лион навстречу Маргарите, так как Людовик заявил, что прежде чем дать свое согласие, он желает увидеть савойскую принцессу. Филипп IV попадает в эту ловушку — заявляет: «Этого не может быть и не будет!» — и тотчас же отправляет в Лион государственного секретаря Пимантеля, каковой, приняв меры для маскировки (ибо всё еще идет война), едет во Францию, чтобы предложить мир и руку инфанты.
Путешествие в Лион проходит очень весело, Мария принимает
«Разве члены Австрийского дома, — говорит он Великой мадемуазель в присутствии матери, — не были всего лишь графами Габсбургскими, когда мы были королями Франции?»
Мадемуазель, чтобы не оскорбить королеву, уклоняется от прямого ответа. Людовик настаивает: «Если бы между королем Испании и мной возник спор, я бы легко заставил его уступить. Я был бы счастлив, если бы он захотел сразиться со мной, чтобы положить конец войне! Он бы и не подумал принять вызов; борьба не для этих людей. Карл V, несмотря на настояния Франциска I [36] , отказался».
36
Франциск I — король Франции (1515–1547), отличавшийся храбростью, честолюбием и легкомыслием; вызвал на поединок императора Священной Римской империи Карла V (1520–1558).
Анна Австрийская отвечает: «Хотя все это только шутка и в действительности вы не собираетесь сражаться с моим братом, подобные речи мне не по душе, поговорим о чем-нибудь другом».
В Лионе Мазарини смущенно объясняет савойским принцессам, что брак не может быть заключен, так как король Испании дал согласие выдать свою дочь за Людовика.
Двор возвращается в Париж. Первые пять месяцев 1659 года заняты переговорами о мире и о браке. Предварительные соглашения по обоим вопросам подписаны 4 апреля Мазарини и доном Луисом де Харо [37] . Но Людовик по-прежнему думает о Марии. Придется заставить эту парочку прекратить встречи.
37
Луис Мендес де Харо, шестой маркиз Карпио, гранд Испании (1598–1661) — испанский министр, главный переговорщик с французами.
Двадцать первого июня Людовик и Мария расстаются, но они продолжают переписываться. Мазарини вновь приходится вмешаться. 6 июля он обращается к Людовику в патетических выражениях. «Та, — пишет он, — от которой я ничего не скрываю (Анна Австрийская. — Э.Д.), поведала мне, в каком вы пребываете состоянии, ибо вам во что бы то ни стало следует справиться с оным, если вы не желаете быть несчастны сами и заставлять страдать ваших преданных слуг… Если вы не решитесь переменить ваше поведение, вы будете лишь всё сильнее растравлять себе душу. Заклинаю вас сделать над собой усилие во имя вашей славы, вашей чести, во имя служения Господу и благу вашего королевства».
Шестнадцатого июня он вновь пишет Людовику: «Господь даровал власть королям, чтобы те заботились о благе своих подданных, а не для того, чтобы приносить это благо в жертву собственным страстям; те же несчастные, кои за свое поведение были оставлены Провидением, неизбежно навлекали на себя и на свое государство неисчислимые тяготы и потрясения».
Двадцать восьмого августа он в последний раз призывает Людовика отказаться от своего безумия, и тот уступает доводам рассудка.
Но не без борьбы. Всё лето 1659 года он шлет своей возлюбленной пылкие послания на десяти, пятнадцати, двадцати страницах и, к тягостному изумлению матери и крестного, признается им, изъясняясь почти современным языком, что способен полностью контролировать все свои страсти, за исключением той, «что владеет его рассудком».
Муки неудовлетворенной любви вовсе не лишают Людовика XIV его веселости. От природы насмешливый, он упражняется в остроумии на всех, часто весьма неловко. Он еще не взял «бразды правления» в свои руки.
Находясь проездом в Шамборе по дороге в Сен-Жан-де-Люз, где он должен встретить окончательно выбранную невесту, он насмехается над своим дядей Гастоном, живущим неподалеку, в Блуа, и заявляет Великой мадемуазель, которая так мечтала выйти за него замуж: «Я решил не надевать парадного костюма, опасаясь вызвать слишком горькие сожаления у вашего отца, вашей мачехи и вашей сестры; я постарался выглядеть как можно менее привлекательно, чтобы отвратить их от меня».