Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

Кессельринг Альберт

Третий вопрос состоит в следующем. Завершавшиеся окружением войск противника бои в районах Белостока – Минска, Смоленска, Киева и Вязьмы – Брянска отняли у нас много времени и задержали продвижение наших танковых групп, помешав им до конца выполнить свою главную задачу, состоявшую в прорыве обороны противника, проникновении в глубь его территории и выходе любой ценой на заданные рубежи. Могли бы наши танковые группы справиться с этой задачей при условии хорошо налаженного планирования и точной реализации намеченных планов?

Хотя в 1941 году я еще не обладал опытом, приобретенным в период с 1942-го по 1945 год, убежден, что 2-я и 3-я танковые группы прорвали бы русскую оборону. Однако я не верю, что второй и третий эшелоны нашей пехоты, следуя за танками, смогли бы одержать верх над миллионной группировкой русских, а тем более сделать это с такой быстротой, которая позволила бы им догнать продвинувшиеся вперед танковые части вовремя, то есть прежде, чем те окажутся окончательно измотанными.

Для решения такой задачи наша группировка

была слишком слаба. Наши моторизованные войска должны были по своей численности соответствовать глубине и ширине района, который нужно было захватить, а этого не было и в помине. Наша техника повышенной проходимости, включая танки, была недостаточно надежной. Налицо были технические препятствия, делавшие невозможным постоянное движение вперед. Проведение наступательной операции в районе глубиной в 1000 километров на территории, плотно насыщенной вражескими войсками, требует бесперебойного снабжения войск всем необходимым, особенно если нет возможности воспользоваться захваченными складами противника. Наши коммуникации и линии связи, а также наши аэродромы в основном находились в районах, где существовала вероятность контрудара русских, и не были в достаточной степени защищены. Кроме того, у командования – не знаю, по каким причинам – было некоторое предубеждение против использования крупных десантных соединений, участие которых в операциях такого масштаба просто необходимо.

С учетом всего вышеизложенного можно сделать вывод, что наступление на Москву могло быть успешным только в том случае, если бы танковым группам по крайней мере в двух районах (Минска и Смоленска) был отдан приказ на некоторое время остановиться и вместе с пехотными соединениями принять участие в уничтожении войск противника к западу от них; а также при условии, что дальнейшее наступление было бы начато с надежной базы.

В заключение несколько комментариев по поводу неиспользования нами дополнительных источников материальных и людских ресурсов. В августе или в начале сентября 1941 года фельдмаршал фон Райхенау, командующий 6-й армией, выдвинул идею создания белорусских и украинских дивизий. Это предложение фельдмаршала, о котором, кстати, фюрер был очень высокого мнения, было отвергнуто Гитлером со словами: «Пусть Райхенау занимается военными проблемами, а остальное предоставит мне». Любой, кто знает, какое огромное количество замечательных, волевых русских, готовых сражаться, мы могли привлечь на нашу сторону, может только пожалеть об отношении Гитлера к этому вопросу. С 1943 года и до конца войны под моим командованием находились части, в которых служили русские. Эти люди, даже потеряв надежду на исполнение своей мечты, состоявшей в освобождении их страны от большевиков, оставались с нами до самого конца; если бы мы более широко использовали их поддержку, нам почти наверняка удалось бы достигнуть поставленных целей. Таким образом, ошибочная расовая политика Гитлера и его окружения дорого обошлась нам не только в тылу в смысле необходимости противостоять действиям партизан, но и непосредственно на поле боя. Немедленное использование людских ресурсов России и возможностей ее военной индустрии помогло бы нам значительно смягчить остроту проблем, связанных с истощением нашего военно-промышленного потенциала, от которого мы страдали после 1942 года, и компенсировало бы нам большую часть наших материальных потерь.

Часть вторая.

Война в Средиземноморье В 1941-1945 годах

Глава 13.

Средиземноморье, 1941-1942 годы

10.06.1940 года. Вступление Италии в войну.

– 12.09.1940 года. Итальянское наступление (10-я армия Грациани) против Египта, остановленное на границе в районе Сиди-Барани.

– 8.12.1940 года. Британское контрнаступление.

– Между 17.12.1940 года и 8.02.1941 года. Эвакуация итальянских войск из Киренаики с использованием портов Соллум, Бардия, Тобрук и Бенгази и потеря ими 130 000 человек пленными.

– Февраль 1941 года. Создание немецкого Африканского корпуса под командованием генерала Роммеля.

– 24.02.1941 года. Контрнаступление Роммеля. – Март – апрель 1941 года. Возвращение Киренаики.

– 11.04.1941 года. Осада Тобрука.

– Июль 1941 года. Первое (безуспешное) британское контрнаступление в районе Соллума.

– Осень 1941 года. Удачные действия британских военно-морских и военно-воздушных сил по нарушению снабжения германско-итальянских войск в Северной Африке.

– 18.11.1941 года. Второе (успешное) британское контрнаступление в Северной Африке.

– 28.11.1941 года. Перевод германского 2-го воздушного командования в район Средиземноморья.

– 10.12.1941 года. Снятие осады Тобрука.

– Декабрь 1941 года – январь 1942 года. Отход Роммеля из Киренаики в район Эль-Агейла

Впервые я всерьез заинтересовался Средиземноморским театром военных действий, когда однажды в сентябре 1941 года мне позвонил Йесконнек и поинтересовался, как я смотрю на то, чтобы отправиться

в Италию или Африку. Он был уверен, что нам в очень скором времени придется предпринимать на Африканском континенте гораздо более серьезные усилия, если мы не хотим допустить потери позиций Италии в Северной Африке. Однако шли недели, но подобные разговоры больше не возникали. Я же со своей стороны был слишком занят проблемами моего командования на Восточном фронте, чтобы раздумывать о той нашей беседе с Йесконнеком, и потому, когда генерал Хоффман фон Вальдау из главного штаба люфтваффе впервые предупредил меня о моем переводе, это известие застало меня врасплох. При том, что меня не могла не радовать перспектива нового назначения в район с более солнечным и теплым климатом, мне было жаль покидать группу армий под командованием фон Бока и некоторые из моих частей в момент, когда их положение все еще было весьма неопределенным.

Я вылетел в Берлин, где явился в ставку Верховного главнокомандования и в главный штаб люфтваффе за инструкциями. Мне сообщили, что договоренность о моем переводе была достигнута с помощью Хоффмана фон Вальдау, который ранее был нашим военно-воздушным атташе в Риме, генерала фон Поля, сменившего на указанной должности фон Вальдау, и нашего военного атташе генерала фон Ринтелена – все они имели на этот счет беседы с представителями итальянского Верховного командования и командования итальянских военно-воздушных сил. Из этого можно было сделать вывод, что мое положение определено и что наиболее неотложные меры, связанные с подготовкой передислокации летных частей, в особенности на Сицилию, уже предпринимаются. Предложенная мне должность главнокомандующего Южного фронта казалась мне вполне логичной с учетом масштаба и сущности поставленных передо мной задач. Напоследок меня коротко проинструктировал Гитлер в присутствиии Геринга и Йесконнека. Мне было сказано, что неблагоприятная ситуация со снабжением войск в Северной Африке должна быть изменена в лучшую сторону путем нейтрализации опорной базы британских военно-морских и военно-воздушных сил – острова Мальта. Когда я возразил, заметив, что нам следует более серьезно подойти к этому вопросу и оккупировать Мальту, мои соображения были отметены в сторону под тем не слишком убедительным предлогом, что для этого у нас не хватает сил и средств. Не владея ситуацией, я не стал настаивать на своем, хотя позднее мне представился случай вернуться к этому вопросу.

Я прибыл в Рим 28 ноября 1941 года, опередив мой штаб. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять трудности, связанные с руководством войсками коалиции. Муссолини произвел перестановку в командовании военно-воздушных сил, назначив государственным секретарем моего старого друга маршала авиации Фужье, который прежде командовал итальянским военно-воздушным корпусом во Фландрии. Я отнесся к этому назначению с полным одобрением. Однако граф Кавальеро, итальянский начальник штаба, никак не мог примириться с тем, что ему придется передать в мои руки командование всеми итальянскими войсками – армией, флотом и авиацией, которые он намеревался бросить в новое наступление. Он стал протестовать, заявляя, что это равносильно потере независимости в управлении войсками. Самая большая уступка, на которую он мог пойти,. – это предоставить в мое распоряжение находящиеся в его ведении военно-воздушные силы.

Полумерами мы ничего не смогли бы добиться; поэтому я, игнорируя указания Гитлера, не стал настаивать на передаче мне командования всеми войсками, но в обмен на это потребовал более тесного и конфиденциального сотрудничества со стороны итальянцев, чем то, которое предполагалось изначально. Кавальеро дал мне слово, что итальянское Верховное командование не отдаст ни одного оперативного приказа, касающегося Итальяно-Африканского театра военных действий, без моего устного или письменного согласия. И он сдержал свое обещание. Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что эта уступка, касавшаяся национального престижа и национальной гордости, которым итальянцы придавали очень большое значение, была основным фактором, обеспечившим успех нашего сотрудничества. Я всегда отдавал предпочтение добровольному сотрудничеству, базирующемуся на взаимном доверии, а не на подчинении силой, которое может вызвать у союзника возмущение. Мы, немцы, во всех наших контактах с командованием итальянских ВМС, действовавших под умелым руководством контр-адмирала Риккарди и адмирала Сансонетти, с командованием ВВС Италии, а также с командованием ее сухопутных сил, да и вообще с командирами и офицерами частей всех трех видов итальянских вооруженных сил неизменно ощущали с их стороны товарищеское отношение и готовность прийти на помощь. На самом высоком уровне мое сотрудничество с графом Кавальеро было настолько же успешным и доверительным, насколько неудачно сложились мои отношения со сменившим графа на его посту после наступления 1945 года вероломным генералом Амброзио. Я лично подчинялся только королю и дуче.

В Триполитании я обнаружил четкую организацию войск по образцу вермахта. Силы армии, ВВС и ВМС были подчинены генерал-губернатору маршалу Бастико, как и Роммель. На бумаге такая структура выглядела идеально, однако на деле она неизбежно должна была пробуксовывать, поскольку Роммель и Бастико постоянно конфликтовали, причем Роммель демонстрировал нежелание идти даже на мелкие уступки самолюбивым итальянцам. Огромный авторитет Роммеля, который в то время находился в зените славы, мешал внесению каких-либо изменений в сложившуюся систему взаимоотношений, но в то же время помогал уладить некоторые деликатные ситуации.