Люк Скайуокер и тени Миндора
Шрифт:
За вратами обнаружился длинный, ведущий куда-то вниз коридор, будто выплавленный из мерцающего чёрного камня. Ник едва успел пробормотать «И с вершины чего-то там я даже не вижу, где именно нахожусь» – как дверь в дальнем конце коридора открылась, и в проход хлынул отряд штурмовиков, по всей видимости, недоумевавших, кто это посмел устроить стрельбу.
– Час от часу не легче.
Ник затащил оглушённого штурмовика внутрь и разрядил бластер в панель управления вратами, которая взорвалась снопом искр. Вход в зал закрылся, и Ник мог только надеяться, что она замедлит подступавших солдат хотя бы на несколько секунд. Этого времени хватит.
Но когда он вновь метнул взгляд на кукол,
«Ой-ой, это нехорошо», – подумал он.
Часть кукол сбилась в кучку, не давая выстрелить по алтарю, где сейчас лежал полумёртвый Скайуокер, в то время как остальные разом бросились в стороны и принялись по дуге сокращать расстояние до своего бывшего собрата – совершенно беззвучно и вытянув руки. Хотя Ник знал, что никто из них не способен сам произнести ни слова, ему всё равно стало весьма жутко. Он оскалился и передвинул рычажок карабина на полную мощность. И застыл в нерешительности.
Перед глазами промелькнуло мимолётное, но вместе с тем необычно яркое видение, где Ник пытался объяснить Скайуокеру – на лице которого проступало печальное, страдальческое выражение, – так вот, именно ему Ник со смесью каламбура и заверениями в собственной невиновности приводил причины, вынудившие его просто взять и вынести три десятка ровно таких же невинных мужчин и женщин, и всё это чтобы спасти самого Скайуокера. Однако внутреннему чутью Ника, основанному на размытой картине мира, Скайуокер мог противопоставить свою собственную, в основе которой лежала железная логика: если у него имелся хотя бы один шанс спасти тридцать невинных душ, пожертвовав собственной жизнью, он бы не колебался ни секунды. Даже если речь бы шла о десяти невинных. Или об одном.
– Или, ситх меня раздери, если речь бы шла о душе не столь невинной, – пробормотал вслух Ник. – Например, как у меня.
Он переключил карабин в оглушающий режим.
– Ненавижу джедаев. Ненавижу. Вот всей-всей-всей душой и ненавижу.
Не могло идти никакой речи о том, чтобы выцеливать и поражать каждую куклу точно в покрытую Закатной короной голову, и если даже он бы попытался претворять в жизнь именно такую тактику, то – Ник был уверен в этом – добром бы она не закончилась. Единственное, что могло быть хуже, чем разубеждать Скайуокера в собственной кровожадности, – это объяснения того, как он умудрился убить их всех по причине собственной глупости, благодаря которой завалил, казалось бы, элементарное, плёвое дело. К счастью, ему не понадобилось оглушать каждого противника, чтобы остановить их. Ему надлежало всего лишь «оглушить» пол.
Ник опустил винтовку и открыл огонь по камню прямо перед ногами приближавшихся кукол, и вокруг каждого уложенного в плавлеит разряда вспучивался метр-другой вязкой жидкости, как подогретое масло из ток-ореха. Куклы в самом прямом смысле этого слова вляпались в кучу неприятностей. Затем Ник сместил траекторию на пространство между собой и второй фалангой кукол, загородивших погребальный пьедестал, и вскоре они также смешались в кучу, беспомощно барахтаясь внутри размягчившейся зыби.
«Не так уж и плохо», – отметил Ник. Правда, он сам едва не поскользнулся на ровном месте, но устоял и теперь был готов принимать аплодисменты. Собственно говоря, для полного счастья ему не хватало только настоящего разжижителя-нейрошокера, с которым можно было заставить полужидкий плавлеит затвердеть снова, значительно облегчив себе задачу. Да и вообще устроить навалом всяких забавных сценок… Поскольку пленники пещеры всё ещё пытались, мешая друг другу, выбраться к твёрдой поверхности, некоторые из них могли в этом преуспеть, и тогда станет совершенно не до смеха.
– А
Он вытряхнул содержимое медпакета, принадлежавшего оглушённому солдату, и, обнаружив то, что искал, загрузил ампулу виватерина в контейнер с хромонитью [38] . Перехватив карабин поудобнее одной рукой и сжав инструмент в другой, Ник в три прыжка очутился на выступавшей груди одной из кукол. Он оступился, когда свободная ладонь схватила его за лодыжку, но Ник мгновенно отреагировал второй ногой, принявшись «работать» по чужим конечностям и корпусам – даже всё-таки попал по одной или двум головам – до тех пор, пока не соорудил себе живую дорожку до пьедестала, на который он тут же забрался. Куклы попытались вытащить себя вслед за ним, но Ник уже направил бластерный карабин прямо на плавлеитный гроб и выжал спусковой крючок.
38
Хромонить - жидкий препарат, запатентованный «BioTech Industries» и позволявший вводимому лекарству глубоко проникнуть в организм, не повреждая нервов.
Пьедестал моментально растёкся в стороны лужей слизи, после чего Ник обнаружил, что восседает на Люке Скайуокере. Не задумываясь о том, насколько нелепой выглядит ситуация, Ник активировал контейнер с хромонитью, прижатый к шее Люка. Если учесть возможности препарата, помогавшего организму гораздо быстрее усваивать введённые лекарства, виватерин должен был вернуть Скайуокера к жизни в любую секунду, лишь бы секунд было поменьше, так как обрушение алтаря вынудило обоих спуститься вниз, к полу, где их уже поджидали покрытые слизистой массой куклы, которые теперь перелезали друг через друга, хватали Ника за ноги, стягивали в расплавленную массу и срывали с него мантию заодно с частичками кожи, словно бритвокрысы, грызущие турк-корень. Куклы толкали его всё глубже и глубже в чёрную жижу, тут же заполонившую глаза и уши, и чем больше он сопротивлялся, тем сильнее наваливались марионетки Кронала и давили, давили, давили… пока Ник не обнаружил, что для человека в его положении, которого вот-вот разорвёт на части стая зомби Тёмной стороны, самым приятным звуком, когда-либо им услышанным (и самым сладостным в истории галактики) будет вот такой:
«Чшшшш!»
Гул стал громче и приобрёл странные нотки – «вуп-вуп-вуп!» – будто механическая игрушка вроде детского гиротоптера. По мере того, как шум всё нарастал, куклы переставали удерживать Ника и принялись один за другим безвольно обмякать, и тогда вконец изумлённый Ник задался вопросом, а так уж ли сам Скайуокер не кровожаден? Он всё ещё размышлял над этим, пока не смог принять сидячее положение и оценить масштабы проделанного Скайуокером.
Вернее: проделанного световым мечом Скайуокера.
Зажжённое лезвие кружилось в воздухе само по себе, не направляемое никакой рукой, и картина действительно походила на полёт светящегося игрушечного гидротоптера, рассекавшего всё вокруг своими лопастями. Минуя одну куклу, меч вынуждал её заваливаться безвольным студнем, после чего не проходило и секунды, как падала другая. Однако при этом никто всё же не пострадал.
Потому что клинок бил исключительно в Закатную корону каждой куклы.
Хлёсткий удар – одиночный или крест-накрест – и наголовник рассыпался на дымящиеся куски, одновременно «сбрасывая» обладателя под собой как проигрышную комбинацию в сабакке. Ник повернулся, чтобы посмотреть на Скайуокера.