Люси. Истоки рода человеческого

Иди Мейтленд

Одна из теорий объясняет появление костей австралопитековых в южноафриканских пещерах тем, что леопарды, охотившиеся на гоминид, затаскивали свою добычу на деревья, росшие возле карстовых воронок. Кости растерзанной жертвы падали в отверстие и смешивались с костями павианов и других животных, также убитых леопардами. Эта теория кажется более правдоподобной, чем та, согласно которой австралопитеки,

охотившиеся на других животных и на себе подобных, сами приносили свою добычу в пещеры.

Между тем предполагаемая охота на павианов кажется маловероятной. Павиан — настолько осторожное и быстрое животное, что поймать его в результате погони для человека почти невозможно, не говоря уж о том, чтобы убить ударом в определенную часть головы. Едва ли можно представить себе, чтобы павиан с готовностью сидел и ждал, когда праворукий австралопитек тюкнет его в левую половину головы, как, видимо, думал Ардри.

Ардри приводит еще один случай «намеренного вооруженного нападения». На небольшом кусочке черепа молодого австралопитека «были обнаружены два маленьких округлых отверстия, разделенные расстоянием около дюйма. Это не могли быть следы зубов какого-либо животного — ни у кого из хищников клыки не посажены так близко друг к другу… Живому австралопитеку три четверти миллиона лет назад был чем-то нанесен удар. И не один раз. Его ударили дважды».

Фрагмент черепа с двумя отверстиями привлек к себе внимание Ч. К. Брейна, опытного геолога, директора Трансваальского музея. По его мнению, убийцами австралопитековых были скорее всего не их собственные сородичи, а хищные звери — возможно, леопард. Отверстия на черепе показались ему подозрительно похожими на следы зубов. Однако он не стал пускаться в умозаключения, а вместо этого измерил расстояние между острыми и тонкими нижними клыками у ряда хищников, которые в ту эпоху были обычны в Южной Африке: львов, леопардов и более мелких кошек. Отверстия на черепе соответствовали расположению зубов у леопарда.

У Брейна появились еще кое-какие соображения относительно леопардов. Он знал, что эти животные затаскивают свою добычу на деревья и остаются там, пожирая ее в течение нескольких дней. Они съедают мясо, а кости падают на землю. В сухой местности, подобной южноафриканским вельдам, деревья часто растут возле расщелин в доломитово-известняковой породе, которые ведут в пещеры или сами уже превращаются в них. Нередко в таких пустотах скапливается дождевая вода, и они становятся небольшими резервуарами, питающими деревья, которые могут дотянуться корнями до живительной влаги. По этой-то причине деревья и разрастаются здесь; обычно они самые мощные во всей округе — ведь по сравнению с соседними эти деревья находятся в лучших условиях. Их и выбирают леопарды в качестве идеального места для хранения своей добычи. На протяжении тысячелетий вокруг входа в пещеру деревья росли, погибали и вырастали снова, и леопарды, поколение за поколением, втаскивали на них свою добычу, а кости, принадлежавшие разным животным, падали вниз, в пещеру. Среди них могли быть и кости гоминид.

Такая версия, по мнению Брейна, лучше объясняла присутствие в известняковой пещере множества костей животных и малого числа остатков гоминид, чем гипотеза Дарта, согласно которой кости животных служили оружием, а расколотые черепа принадлежали жертвам хищных австралопитековых. Но ученый на этом не остановился. Он исследовал несколько тысяч козьих костей, собранных вокруг готтентотских деревень. Эти кости, выброшенные людьми после того, как мясо было съедено, а затем обглоданные собаками, существенно не отличались от тех, что были найдены в Макапансгате, где добычей могли воспользоваться сначала крупные хищники, а после них гиены. Были ли первоначальными

хищниками гоминиды? Брейн этого не знал. Своей работой он смог лишь показать, что выводы Дарта о дубинках, пилах и раздробленных черепах, скорее всего, ошибочны.

Другие исследователи высказали предположение, что кости могли быть собраны гиенами. Эти животные действительно таскают за собой кости, которые они обгладывают и даже съедают. У них необыкновенно мощные челюсти и сильнейшие пищеварительные соки. Они с аппетитом разгрызают небольшие косточки, которые, пройдя через пищеварительный тракт, появляются в виде беловатых фекалий. Но чтобы гиены прятали запасы костей в пещерах? Ведь большие пещеры обычно не служат для них жильем. В целом аргументы в пользу гиен кажутся натянутыми; более правдоподобно выглядит версия с леопардами.

В сороковые и пятидесятые годы ученые продолжали биться над этой проблемой, но почти безуспешно. Брейн и другие исследователи получили новые данные по геологии пещер, однако было ясно, что для решения вопроса о происхождении костей в этих пещерах нужно лучше понять природу самих ископаемых гоминид.

К этому времени в номенклатуре южноафриканских гоминид, как когда-то в наименовании гейдельбергского, пекинского и яванского типов, создалась порядочная путаница. Были выделены пять форм:

1. Australopithecus africanus — «бэби из Таунга», первый австралопитек, найденный Дартом в 1925 году.

2. Plesianthropus transvaalensis — из пещеры Стеркфонтейн, второй из найденных австралопитеков. Хотя он очень похож на «бэби из Таунга», автор находки Роберт Брум дал ему отдельное название. Позже Брум и его талантливый помощник Дж. Т. Робинсон нашли ряд других окаменелостей того же типа после взрывных работ в Стеркфонтейне.

3. Australopithecus prometheus — ископаемые остатки этого существа были найдены Дартом в Макапансгате. Они мало отличались от двух предыдущих находок, но Дарт, увлеченный концепцией остеодонтокератической культуры, при виде следов огня на дне пещеры (как потом выяснилось, гораздо более позднего происхождения) решил, что «обезьяны-убийцы» из Макапансгата уже были знакомы с огнем, а не только с оружием. И он назвал их по имени Прометея — героя древнегреческих мифов, добывшего людям огонь.

4. Paranthropus robustus — это название предложил Брум для более массивного и, видимо, намного более примитивного существа, череп и зубы которого он нашел с помощью школьника Герта Тербланша в Кромдрае.

5. Paranthropus crassidens — название опять-таки предложено Брумом, который вместе с Робинсоном нашел многочисленные остатки этого существа в Сварткрансе, в пятой и последней из южноафриканских пещер-стоянок, расположенной меньше чем в одной миле от Стеркфонтейна. Новая находка тоже относилась к примитивному и массивному типу, но Брум, желая перещеголять всех ученых по части наименования вымерших форм, игнорировал ее очевидное сходство с ископаемыми остатками из Кромдрая. Правда, он отнес ее к тому же роду, но выделил в особый вид.

Итак, антропологическая музыкальная шкатулка зазвучала снова, но это были вариации на старую тему. Вновь, как и прежде, длинный перечень названий требовал упрощения.

Главное отличие состояло в том, что находки гейдельбергского, пекинского и яванского человека были разбросаны по всему Старому Свету, а пять южноафриканских местонахождений сосредоточены в небольшом участке одного континента. При этом три из них — Стеркфонтейн, Кромдрай и Сварткранс — находились одно от другого не более чем в трех милях. По трезвом размышлении мог ли кто-нибудь всерьез поверить, что на этом небольшом пятачке возникли три рода и пять видов обезьянолюдей, не известных ни в одной другой точке земного шара? Что в каждой из пещер жили представители особого вида? Все это было в высшей степени маловероятно.