Люсипаф

Феникс Кока

Квадрат свой хочешь посмотреть?
– нетерпеливо привстал Фефела.
– Да! откровенно выдохнул Маргинальный Морг.
– Ну, вот мне и нужна твоя дата рождения!
– А, - Маргинальный Морг назвал.
– Ну, вот, - уверенными движениями чертил Фефела схемку.
– Теперь считаем.
– Deutshe Soldaten...
– мычал он еле слышно.
– Deutshe Offiziеren! Маргинальный Морг, не разобрав слов и не уловив мелодии, попытался подтянуть, но Фефела, оставив арифметику, как-то пристально взглянул на Маргинального Морга и припечатал его к лежаку.

– Ну, обычная ситуация, - выносил он приговор.
– Чуть ли

не каждой твари по паре. Я так и думал.

– Почему?
– Ну, так, - ушел дипломатично от ответа предсказатель.
– А посмотреть можно?
– не веря в такую кондовую ординарность своей натуры, сунулся Маргинальный Морг.

– Пожалуйста, - пьяно протянул листок Фефела. Маргинальный Морг погрузился в арифметику и секунд через десять вынырнул из ее глубин: - Так здесь ошибка...
– Где?

Десять да восемь, сколько будет? Восемнадцать?
– Ну?!
– А тут двадцать два стоит. Вот. Тогда картина иная. Да и число у меня не десятое, а девятое. По Гринвичу?

– Ну, да, по Гринвичу!
– набирал паритета Фефела.
– Тогда, действительно интереснее.

– А-а, - приподнял больную ногу Маргинальный Морг.

– Правда, безрадостно, - щелкнул пальцами Фефела.
– Еще четыре раза кармироваться придется. Усиленная судьба на восьмерках.

– Ну и что?
– Ну, и карма, - заявил безапелляционно Фефела.
– Так что... Может быть Чайковского?
– сделал паузу он.
– А то в горле что-то...

– А, конечно, поставь воду. Я-то...
– и Маргинальный Морг чуть ли не покачал больной ногой.

Фефела вышел на кухню. За окном смеркалось. Звездочки вспыхивали в успокаивающемся небе и совершенно отчетливо складывались в собачью голову.

– Вот она тебе и нацепила третью шестерку, Август!

Чайник тем временем наполнился, и вода полилась через край.

* * *

– Тетя, тетя, как же ты так, раз два и в дамках, - сокрушался Пафнутий, невольно вспоминая тетино выражение, когда они часто бывало стучали в шашечки. Потом разойдутся в Чапая и давай щелчками сшибать друг дружку. Тетя всегда выигрывала. И вот, тут, бац-бара-бац!

"Эх, жизнь!
– сокрушился вконец Пафнутий.
– Ехал грека через реку... Как я без тетки Пальмиры? Надо хоть погребение на себя взять. Я же единственный родной человек! Люси еще, правда, но она ее не знала так хорошо. Нет, надо одному ехать!" - твердо решил наконец эту проблему Пафнутий и, подойдя к дому, знал уже, что ему делать дальше.

Люси, как всегда, крутилась на своем пианическом стульчаке и плевалась в разные стороны подсолнуховой шелухой.

– Тетя!
– входя, произнес Пафнутий.
– Шо?
– выскочила, как пружина, из стула Люси.
– Коня кинула, - растерянно проговорил целитель.
– Как?
– опешила даже Люси.
– Как, как? Каком!
– взорвался Пафнутий. Но Люси не отступала. Она выхватила у Пафнутия из рук телеграмму и прочла: "Тетя Пальмира приказала всем долго жить. Шурюпинцы"!

"Шурюпинцы!" - усмехнулась про себя Люси.
– Ты шо, Влад, - начала она свой дипломатический вояж.
– Ты шо же ее?..
– Что я ее?
– нервничал Пафнутий.
– Ты шо ее в жертву?
– робко пока, но уже наступала Люси.
– Что в жертву?
– крякнул вдруг Пафнутий и опустился на табурет, как будто б наполовину расколотый.

"Ну, чурбан!" - мелькнуло у Люси.
–

Ты что ее в жертву принес?!
– ударила она в упор.
– Кому в жертву?
– сдавал Пафнутий.
– Знаешь ты, кому! развернулась на своем пианическом стульчаке Люси.
– Богу что ли?
– решился выговорить Пафнутий.
– Да нету Боха, Влад, нету никакого Боха. Тебе сколько лет, идиот?
– Подожди, Люси, - начал было он. Но Люси перехватила инициативу, целясь и попадая в яблочко.
– Астралу в жертву, Влад. Астралу тетю ты и заклал!
– Откуда ты знаешь это?
– раскалывался все больше чурбан Пафнутия.
– Ха, ты шо ж думаешь, я слепая? Нет, брат ты мой, я - зрячая! и Люси подняла руки, крутанулась на резьбе стула, и, оказавшись лицом к окну, тихо и сильно произнесла:

– Прими и освяти нашу первую жертву, тетю Пальмиру!..

– Не убивал я тетю!
– закричал Пафнутий.
– В руках своих, о Астрал, согрей невинную и чистую душу тети Пальмиры, - не обращая внимания на мужа, стрекотала Люси.
– Повторяй за мной, Влад!

Люси взмахнула двумя руками: - Я клянусь, о Астрал, жертвовать тебе всехда самым невинным и чистым, шо отыщу в этой изхаженной вселенной!..

И Пафнутий, увидавший замаячившего на облаках Астрала с тетей Пальмирой на руках, повторил с ужасом слово в слово клятву Люси.

Астрал дослушал их и поплыл с облаками на запад доедать душу тети Пальмиры.

– А теперь!
– Люси крутанулась на стульчаке и, вонзившись с разворота в рояль, стукнула по клавишам:

– Вот оно, время Реквиема. Первой Астральной жертве посвящаю!

И она погрузилась в сочинение. Пафнутий, одуревший, с раскалывающейся головой, подошел к Люси, положил ей руки на плечи и торжественно проговорил:

– Возьми мои стихи.
– А, вот это верно, - сообразила мгновенно Люси. Это верно!
– А я должен ехать на погребение!
– докончил он в пустоту, и, выйдя, захлопнул Люси, погруженную в дикую какофонию будущего шедевра.

* * *

Подруга сидела в чебуречной и уписывала сочные хрустящие треугольнички. Между столов ходила толстая баба в засаленном на брюхе белом халате и смахивала на пол вонючей тряпкой остатки пищи.

– Молодой человек, поторопитесь, мы закрываемся, - категорически и совершенно без интонации проговорила она в воздух.

"Ой, быдло!" - думала, съеживаясь Подруга.
– Ну, быдло! Когда уже вас всех приподнимет над землей, да прихлопнет!"

Дверь с ужасным грохотом стали ломать.
– Ты чего, с катушек съехал! Заорала баба такому же толстомордому, который барабанил в дверь.
– Не видишь, закрыто?!

Толстомордый, колотя с неистовством по стеклу, орал:

– Пустите хлеба купить!
– Ничего уже нет. Съели все!
– безапелляционно врала баба.
– Иди, иди отсюда, алкаш несчастный! Видите, молодой человек, как вы народ смущаете. У них хлеба нет, а вы свежие горячие чебуреки тут у всех на виду...

Подруга молча допила компот, вытащила носовую простынь, утерлась, и, грациозно заспешив к дверям, отчетливо произнесла:

– Ну и быдло же, прости, Господи. Вот быдло! Она сплюнула застрявшее в зубах мясо, открыла щеколду и выскочила за дверь, опасаясь летящей в спину тряпки. Сразу за дверью ее схватили грязные мужицкие лапы и так сильно швырнули в сторону, что она еле устояла на ногах.