Люся, которая всех бесила

Алатова Тата

— Обрадовать? — кисло переспросил прокурор. — Да у меня нервный тик от твоих писем! Я уже просыпаться боюсь! Ты же как дятел — стучишь без остановки.

— Это называется активная гражданская позиция!

— Люсь, — теперь Суслов стал серьезнее, — давай к девяти к нам для дачи свидетельских. И диктофонную запись прихвати.

— Не могу к девяти, ангажирована видовой полицией. Ах, на сегодня моя бальная книжечка вся заполнена.

— Ну тогда сразу после полиции. Но я тебя заранее предупреждаю: нет состава преступления

у видовиков. Нет такого закона, чтобы они обязаны были умертвия допрашивать.

— Бесите, — вспылила Люся, — формалисты чертовы. А по-человечески нельзя? Нет приказа — можно яйца чесать?

Нина Петровна отложила телефон, выпрямилась, перегнулась через стол и легко стукнула пальцем по Люсиным губам.

— Можно чесать, а можно не чесать, — заржал прокурор. — Все, Осокина, до связи. Я твоему Носову сегодня одну фабулу отправлю, будут вопросы — пусть звонит.

— Он позвонит, — угрожающе согласилась Люся и сбросила вызов.

— Детонька, — ворчливо произнесла Нина Петровна, — те, кто ругается за завтраком, не получают пироженку.

— Из обезжиренного творога и кураги? Даже не знаю, как пережить такую потерю, — саркастически отозвалась Люся.

Ветров без всякого удовольствия жевал кашу из полбы и тыквы, делая вид, что оглох.

Но Люся не была бы Люсей, если бы позволила добыче наслаждаться своим завтраком безо всякой пользы для портала.

— Павел Викторович, — спросила она, — что будет дальше? Вы откроете дело?

— Дело возбуждается на территории совершения преступления… — скучным голосом начал было Ветров, и тут Люся замахала рукой, повелевая ему заткнуться, и снова схватилась за телефон.

— Костик? Подготовь, пожалуйста, «рыбу». Благодаря нашему порталу видовая полиция передала все материалы дела в город, где была убита Лена Афанасьева. Наши спецкоры уже выехали на место событий и будут держать вас в курсе… блаблабла. Прокуратура начала проверку, блаблабла. Опубликуем к обеду. А ты, мой друг, готов ли к командировке?

— Всегда готов, — откликнулся Носов, — Люся, ты видела? Мы в федеральной повестке! Мир разделился на тех, кто за права умертвий и кто против. Полыхают интернет-страницы, а ведь еще даже рабочий день не начался. Спорим, что сегодня штук десять депутатов заголосят о поправках к закону? Это пушка, Люся.

— Деньги на поездку Ольга тебе переведет, — закончила она свою мысль. — Надеюсь, тамошняя полиция, в отличие от нашей, настроена на сотрудничество.

Ветров едва заметно скривился.

— Не захотят — заставим, — ухмыльнулся Носов. — Не первый год замужем.

— Самый сексуальный — Дэниел Крейг, — неожиданно определилась Нина Петровна.

Лежа на диване в своем кабинете, Люся смотрела пресс-конференцию Ветрова.

Типичный изворотливый марен — ни стыда ни совести.

— Мы не можем принуждать сотрудников

взаимодействовать с умертвиями, — говорил он. — Любой человек, даже если он носит погоны, имеет право на защиту от нечисти. Однако наше ведомство работает в плотном сотрудничестве с прессой, и материал был подготовлен совместными усилиями…

— Вот сволочь, — Люся едва не зашвырнула планшет в угол, но все же удержалась от порчи редакционного имущества.

Ветров не казался красивым или хотя бы обаятельным ни на экране, ни в жизни. Трагедия большинства маренов — будто в наказание за повышенную похотливость природа редко одаривала их приятной внешностью.

Как правило, марены выглядели отталкивающими и безобразными, и колдун Черномор — горбатый карлик с головой обритой, высоким колпаком покрытой, — похитивший ладу Людмилу у яга Руслана, считался хрестоматийным представителем своего вида.

К счастью для себя, Ветров был обычного роста, без горба или лысины, но его крючковатый нос, лохматые брови, узкие глазки не могли усладить ничьего взора. Так что Люся страдала и по эстетическим причинам, не только от чужого коварства.

— Так тебе и надо, — сказала она Ветрову в планшете, — бодливой корове бог рог не дает. Спорим, тебе приходится платить за секс?

— Мы намеренно добавили публикации провокационный характер, чтобы вызвать широкий резонанс, поскольку считаем, что некоторые устои общества изрядно устарели…

— Тварь, — меланхолично заключила Люся, выключила трансляцию и закричала: — Оля! Ольга! Закажи мне самый большой, самый вредный на свете гамбургер! И позови мне Носова!

— Носов в командировке! — закричала Ольга в ответ.

Ах да.

И что, Люсе теперь самой, без ансамбля, гуглить про лютую коркору Марину Сергеевну Соловьеву, доктора наук?

Носов был непревзойденным мастером раскапывать клады, а Люся числилась в бомбовиках-затейниках.

Не вставая с дивана — нога ныла, и Люся считала, что после целого утра, проведенного в не слишком приятных кабинетах, имеет право возлежать под пледиком, — она слопала гамбургер, запила его сладким кофе и задумчиво покрутила в руках телефон.

Вот если ее сожрет эта коркора, то Люся обязательно станет русалкой и явится укорять Великого Моржа за свою трагическую смерть.

Если от нее, конечно, хоть что-то останется.

— Ручки мои, ножки, лапки, перепонки, — запричитала Люся сердито, а потом решительно набрала номер: — Верочка, а соедини меня со своим новым шефом!

— Спрошу, — прошептала бывшая серетарша Деда-Дуба, а ныне — господина Ветрова, мерзавца и прохвоста, — так-то он сильно не в духе, конечно. Умеешь ты, Люся, людей бесить.

— Так кто на кого учился, милая моя.

— Что за язва, — вздохнула Верочка, в трубке зашуршало, включилась мелодия, а потом раздался ветровский голос:

— Да?