Лютики
Шрифт:
– Чудесно, – отозвался голос с едва уловимой насмешкой. – Искренне за вас рад. Уверен, вы поступаете правильно.
Винни услышал, как адвокат листает бумаги.
– Что ж, – продолжил тот, – в таком случае я нынче же пришлю вам помощника. У меня уже есть на примете подходящая кандидатура…
– Помощника? – вздрогнул Винни. – Ах, да, конечно. Но сегодня, боюсь, будет неудобно. Мне нужно отъехать по делам, и я не уверен, что вернусь засветло…
– Не извольте беспокоиться, – снова перебили его. – Завещатель обо всем позаботился. У вашего помощника будет свой ключ.
– Ах,
Он помолчал.
– Вас что-то тревожит, Вениамин Игоревич? – поинтересовались в трубке.
– Э… Да. Я, честно говоря, не совсем понимаю, откуда возьмутся все эти дела . Ну, эти, которые мне нужно раскрыть
– Пусть это вас не беспокоит. Завещатель обо всем позаботился, – повторил голос.
– Что ж, прекрасно, – раздражаясь, сказал Винни. – В таком случае, всего доброго.
Он дал отбой и поджал губы.
– Помощник… В приличном обществе это называется стукач!
Он чуть повернул голову, и его взгляд упал на скромную медную табличку, висевшую справа от двери. На табличке значилось: «Детективное Агентство Винни & Пух».
– Ну, дядя! – выдавил Винни, поперхнувшись кофе и откашлявшись. – А, впрочем…
Он, прищурившись, посмотрел на солнце.
– А впрочем, почему нет. Мило. Коротко. Иронично.
Глава 7. Компаньон
В метро он обнаружил, что солнце, кажется, набрало силу и пробивается теперь сквозь асфальт, землю, бетонные перекрытия и все остальное, отделяющее его от Винни, терпеливо трясущегося в синем подземном вагончике. Во всяком случае, на станциях и в вагонах было заметно светлее, а лица пассажиров утратили угрюмый землистый цвет и устало-плаксивое выражение.
Винни с изумлением обнаружил, что, подставленные солнцу, эти лица вовсе не обязательно уродливы. Не то чтобы непременно прекрасны, но точно не уродливы. И ехать с ними было теперь не мукой, а почти удовольствием, сродни посещению фотовыставки или художественной галереи.
– Бог ты мой, – мысленно выдохнул Винни, – неужели богатые всегда так себя чувствуют?
Однако, несмотря на чудесное самочувствие, богат он еще не был, и в настоящее время ему предстояло доехать по зеленой ветке до конца, выйти там и совершить двадцатиминутный марш-бросок до дома. Или же подождать сорок минут на остановке и проехать эти три несчастные, но такие длинные остановки на троллейбусе – общественный транспорт любит загадывать пассажирам задачи не имеющие решения.
Конечной целью была обычная комната в обычной коммунальной квартире. Эту комнату он снимал уже два года – с тех самых пор, как развелся. Возможно, кому-то развод и возвращает утраченную в браке свободу – с Винни этого не случилось. К деньгам, которые он раньше тратил на семью и детей (и которые не считал возможным вдруг перестать тратить), теперь добавились официальные алименты (которые он точно так же не считал возможным не платить). В сумме эти расходы, подкрепленные квартирной платой и крохотной потребительской корзинкой, с фантастической точностью давали месячный заработок Винни.
Задумавшись,
Его ночного отсутствия никто не заметил, и в этом не было ничего удивительного, учитывая, что Винни обладал сразу двумя качествами, каждое из которых и в отдельности способно было превратить человека в изгоя: он не пил и у него никогда не было денег. Поэтому он беспрепятственно проник в свою комнату и, усевшись на кровать, обвел свой быт критическим взглядом.
Критического взгляда быт не испытывал давно и, как следствие, не выдержал, стушевался и тут же разложился на частности. Те, в свою очередь, и не думали скрывать, что стары, дешевы и, по большей части, безвкусны.
Винни вздохнул и принялся собираться. Через час все было кончено, а Винни растерянно озирался, не веря, что имущество, которое человек нажил за тридцать с лишним лет, может уместиться в две, пусть и большие, сумки. Но оно уместилось, а во второй сумке даже осталось место для сковородки и личных продуктов из общего холодильника: нескольких яиц, пачки пельменей, масла и батона хлеба.
Случись Винни передавать земные дела, как некоторое время назад это пришлось сделать его дяде Пуху, у него точно не возникло бы трудностей с заметанием следов. Винни взвесил сумки в руках.
– Да на помойку! – уверенно решил он. – Куда ж еще.
Он еще помедлил в пустой комнате, прислушиваясь к привычной ругани соседей справа, к бормотанию сумасшедшей хозяйки слева, к обычной сваре на кухне и подозрительной возне в коридоре, потом поднял сумки и тихо вышел, оставив ключи в замке открытой двери. Предупреждать о переезде у местных жильцов было не принято: война так война.
Оказавшись на улице, Винни вдохнул полной грудью, покрепче перехватил сумки с остатками прежней жизни и двинулся в обратный путь. Когда он добрался до агентства, уже темнело. В будке у посольства кротко коротал очередные сутки очередной блюститель порядка. Лицо было незнакомым, но Винни на всякий случай помахал рукой, и – безответно.
Винни усмехнулся, вставил в дверной замок ключ и тут же похолодел: дверь подалась под его рукой и стала медленно открываться. При этом Винни отлично помнил, что, уходя, тщательно ее запер.
Он оглянулся на милиционера, но тот равнодушно глядел в сторону. Связываться с ним у Винни не было ни малейшего желания. Он глубоко вдохнул и резко толкнул дверь так, чтобы она распахнулась настежь. Она и распахнулась, открывая его взгляду картину, будто вырезанную из какого-то забытого фильма ужасов. Заросший травой пустырь с едва слышным шелестом шевелил в сумраке длинными ломкими пальцами, целя ухватить Винни.
Тот отшатнулся и, всмотревшись, побледнел: примятая трава и сломанные кусты красноречиво указывали на незваных гостей. Гости не стеснялись и не церемонились. Если Винни продирался сквозь кустарник, по привычке стараясь не наделать шуму и не сломать лишнего, гости – кто бы они ни были – вели себя уверенно и вызывающе. Судя по ширине проложенной ими дороги, они нашли где-то палку и расчищали путь ею.