Лютый: чужая Моя
Шрифт:
Я привыкла на них полагаться. Доверять. Прислушиваться к советам.
Даже не знаю, почему ударила копытом в этот раз.
От обиды. Из-за непонимания…
Ладно бы они не знали, что Виктор мне изменил с Ириной, так ведь рассказала… Была уверена – меня поддержат, защитят, а они и встали на его сторону!
Для меня это стало ударом в спину.
– Варенька, не молчи, – рыдает в трубку мать. – Молю, скажи где ты. Я тебя заберу.
– Не нужно, – торопливо кидаю. Это не пустой гонор.
– Варя, доченька, перестань так говорить. Мы же любим тебя.
– Ну-ка дай мне трубку, – фоном слышится суровый голос отца.
– Нет! – неожиданно папе перечит мать. И тотчас мне: – Милая, мы переживаем. Всю ночь не спали… На ногах… тебя ищем.
– И Виктор? – тихо уточняю. Не то чтобы меня сильно волновало, но ради успокоения души…
– И… он, – чуть медлит мама. Она врать не умеет – вот такие заминки и осторожности всегда выдают, когда она пытается слукавить, или что-то не договорить.
– Вот видишь, мам. Ему всё равно на меня, а вы заставляете…
– Это не так. Ты… просто не знаешь всех обстоятельств, – частит мать.
– Витя… он не плохой. Поверь, есть мужчины куда хуже.
– Не сомневаюсь, – бурчу, кусая губу.
– Он всего лишь оступился. Ему было нужно снять напряжение, а ты…
– Зачем во мне искать причину? – хмурюсь я. – Разве в ошибки одного, кто-то другой должен быть виноват.
– Часто… – жуёт слова мама. – Но в проблемах пары всегда виноваты оба. Ты холодна, а он взрослый, здоровый мужчина. Очень занятой… устающий…
– А вы, значит, нет?
– Это ты сейчас к чему? – осторожничает мать.
– Вы за меня волнуетесь, а тот, кто допустил "косяк", почему-то не спешит его загладить, – выговариваю наболевшее. – Тот, кто «так» любит. Тот, кто «так» хочет на мне жениться!
– Варенька, но ведь он любит…
– Хватит принимать желаемое за действительное. ОН МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ! Ему только ваши связи нужны. И ты, правда, желаешь мне жизни с таким человеком?
– Ты недооцениваешь ситуацию, милая. Боюсь, это он нам нужен, – секундой погодя всхлипывает мать.
– Нина, – поверх голоса матери раздаётся недовольный рык отца: – Ну не по телефону же!
– А когда? – огрызается мама. – Сам виноват. Не сказал девочке всего, и вот теперь мы её чуть не потеряли. Хватит её считать глупой и маленькой. Она взрослая! Она поймёт нас.
– Мам, – надламывается мой голос. – Мам, что случилось?.. – от предчувствия нехорошего сдавливает горло.
– Мы банкроты, – выдыхает в трубку мать.
На заднем фоне опять ворчит отец. А у меня сердце обрывается:
– Банкроты?
– Да, милая, – виновато отзывается мама. – Давай я не буду по телефону говорить всего, просто скажи где ты. Мы приедем за тобой.
– Я… Не знаю адреса, – грустно признаюсь.
– Что? – ахает мать. – Как не знаешь? А где ты? У кого? С кем? Тебя… – которая заминка, – удерживают насильно?
– Нет-нет, – мотаю головой. – Человек мне помог вчера. И я у него…
– Него? – настороженно уточняет мать. – Мужчина? – судя по голосу, она в ужасе и на грани сорваться на панический крик.
– Да… – не люблю врать.
– Варя, – на истеричной ноте тянет мама. – Немедленно домой! Возьми такси!
– Она по адресу приезжает, мам, – напоминаю. – Ой, точно, хлопаю себя по лбу… Карта, она же сама опередили моё местонахождение… – осеняет мысль.
Несколько секунд нехитрых махинаций и я диктую маме адрес, который определился на Гугл-карте.
– Жди, мы скоро, – заверяет заметно успокоившаяся мать.
– Хорошо, – киваю и я. – Мам, – окрикиваю, пока она не сбросила вызов.
– Да?
– Прихвати мне сменную одежду, – осторожно прошу.
– Ты что… голая? – опять паникует мать, и я её успокаиваю:
– Не совсем, но не волнуйся. Ничего такого… Я потом расскажу, – сбивчиво заверяю.
Родители за мной приезжают в течение часа.
Говорить не надо, что мать едва в обморок не хлопается, когда открываю
дверь. Потом она, как заведённая, квохчет вокруг, пока одеваюсь.
– Нужно отсюда быстрее уходить! – торопит прочь.
Отец в квартиру не заходит, так и остаётся возле лифта – на площадке этажа.
А вот мама… всю квартиру успевает изучить. Не выгоды ради. У неё такой метод определения – психопортрет хозяина себе мысленно вырисовывает, по типу: пока мне свою берлогу – и я скажу кто ты!
– Страшный. Очень страшный человек здесь живёт, – бурчит, как заведённая, пока едем в лифте. Убегать, не попрощавшись было очень некрасиво, но я себе пообещала, что обязательно, чуть позже, Лютого отблагодарю. И извинюсь… Хотя записку короткую ему написала. Буквально семь слов:
«Большое спасибо, что спас. Прости. И прощай!»
– Как ты вообще с ним решилась куда-то пойти? – хмурится мать. Отец мрачнее тучи. – Он же… волк! Одиночка! Он такой опасный, что не удивлюсь, если прожённый бандит и убийца!
Чего не отнять – мама зрит в корень. Хотя и я его только раз увидев, тотчас поняла – этого человека нужно обходить стороной! Вот только жизнь по-другому решила…
– Возможно, мам, – киваю в пол, – но он не сделал ничего плохо! Наоборот, он меня спас… – запинаюсь, ведь не рассказала всех подробностей, вернее, что была в стриптиз-клубе, и именно он меня заказал…