Лютый
Шрифт:
— Не одолжишь её?…
Лютый хохотнул, хищно улыбнувшись и не обращая внимания на своего премилого братика, который осторожно проговорил:
— Я ее для вас и принес. Она последняя…подумал, что вы не захотите остаться без ужина.
— Спасибо, брат.
Свирепый скованно кивнул, переступив с ноги на ногу, и лишь кинул взгляд мельком на Лютого, добавив еще тише, смущенно откашлявшись:
– ..и тебя отец зовет. Ты знаешь старика…ему не терпится узнать все подробности…
Хотелось хихикнуть, когда Лютый закатил глаза, кивнув последний жадный и жаркий взгляд на меня,
— Ей-богу, как — будто он не слышал все в подробностях!
Когда Лютый ушел, мы остались на пару со Свирепым в неловком и смущенном молчании, которое первым нарушил Бер, снова кивнув на рыбу и не поднимая своих длинных ресниц на меня:
— Брат может съесть ее и в таком виде…. — Свирепый переложил рыбу в другую руку, — но у нас есть огонь, чтобы ты могла ее приготовить для себя. Я могу показать, где у нас кухня….
Еда. Да. Это было бы неплохо.
И даже кухня есть.
Жаль только, что рядом нет крошки Мии и тетушки Зои, которые бы рассказали, что с этой рыбой можно сделать, кроме как мечтать про суши.
— Идем? — осторожно проговорил Свирепый, подождав, когда я кивну, и осторожно двинувшись вперед, держась всегда на одном почтительном расстоянии, но при этом достаточно близко, чтобы в случае необходимости подхватить и поддержать, потому что я осторожно шагала по скользкому ледяному полу пытаясь не свалиться, и не смотреть на босые ноги Свирепого, отчего зубы сводило от холода.
Не помогало еще и то, что внутри бедер все ныло и весьма ощутимо побаливало, отчего я передвигалась осторожно и плавно, боясь сделать резкое движение, чтобы эта боль не усилилась и не растеклась по всему телу ломотой.
И снова я думала, что медленно, но верно начинаю сходить с ума, потому что даже эта боль была мне в радость, как напоминание о том, что теперь я принадлежу одному из самых сильных Беров на земле. И я его жена!
С ума сойти! ЖЕНА!..и это при том, что официально я все еще была помолвлена….даже если моя душа, сердце и тело принадлежали белокурому нахалу, а кольцо было навеки похоронено под снегами Арктики.
Если первое время я пыталась запомнить, куда мы шли, то после четвертого поворота поняла, что это просто бессмысленно, и бродить по этим ледяным бирюзовым лабиринтам в одиночку опасно для жизни, потому что не ясно, как быстро тебя смогут найти, и сколько по времени нужно прожить, чтобы не обморозиться без жара Беров.
В конце — концов, после очередного поворота Свирепый свернул в высокий проем, оказавшись в большой ледяной комнате из чистого прозрачного льда, из-за толщины который выглядел насыщенно бирюзовым, остановившись среди этого помещения. Очередного необычного помещения без единого острого угла и с неровными стенами и жутко высоким потолком в несколько этажей.
— С ума сойти… — пробормотала я, углядев здесь стол из нержавеющей стали.
Один из тех, который мог находиться где-нибудь при лаборатории….или в морге например. Пару шкафов, которые стояли прямо на ледяном полу друг на друге, в одном из которых были аккуратно расставлены в порядке убывания тарелки и кружки, а еще подставка, где лежали столовые приборы, — и вы этим пользуетесь?….
В
Иногда Мия говорила, что ребята ушли в лес перекусить….в такие моменты я старалась не думать, кем перекусить и каким образом, с ужасом отгоняя эти мысли от себя.
Вот только все дальнейшие размышления на эту тему отпали сами по себе, когда Свирепый лишь осторожно покачал головой, приглушенно выдохнув:
— Нет, не пользуемся.
— Откуда это все? — я осторожно вошла в эту странную кухню, где не было ни печки, ни микроволновки — ничего, за исключением этого жуткого стола и шкафчиков, в которых вероятней всего хранили когда-то медикаменты.
В середине помещения было установлено что-то вроде мангала, куда подошел Свирепый, положив по дороге рыбину на стол для разделки, и, честно говоря, я не даже не удивилась, если бы он принялся бить камень о камень, добывая огонь.
Только, к счастью, мужчина достал в одном из шкафчиков длинные спички, принявшись укладывать заранее заготовленные поленья в эту «печку».
— За ледяным хребтом, недалеко от города раньше была исследовательская станция. Ученые приехали сюда, чтобы удостовериться в том, не уменьшилась ли численность белых медведей…
— …Это та станция, где жила возлюбленная вашего отца?
Я сразу же пожалела, что сказала это вслух, видя, как напряглась широкая спина Свирепого, закусив губу и поморщившись, готовая просто дать себе подзатыльник, если бы это как-то спасло положение. Было очевидно, что эта тема была неприятна Беру, а может и вообще была запретной в этом месте, отчего меня бросило в горячий пот.
— Да, это та станция, — наконец скованно кивнул Свирепый, не поворачиваясь ко мне и снова склонившись над мангалом, чтобы развести огонь, — она простояла всего пару лет, и когда ее бросили и все уехали, мы перенесли все, что нашли там к нам в ДОМ…
Я быстро закивала, боясь даже пикнуть, потому что в голове снова была масса вопросов и просто пресс любопытства, даже если Мия рассказала мне об этой истории все, что знала сама.
И снова я подумала про эту ясноглазую девочку с огромным сердцем и чистыми глазами, когда Свирепый выпрямился над ровно полыхающим в мангале огнем, обернувшись ко мне и чуть улыбнувшись:
— Ну вот, огонь есть, осталось только почистить рыбу.
Почистить?!
Я опасливо покосилась на огромную рыбину, которая была по размерам с целую ногу Бера, подумав о том, что ну не картошка же она, чтобы ее чистить, и предательски покраснев, видя, как бровь Свирепого чуть дернулась в явном изумлении, и мужчина вдруг очаровательно улыбнулся, показав свои ямочки на щеках.
— Кажется, она немного пугает тебя?…
— …видимо, да….
– пролепетала я, понимая, что в эту секунду выгляжу просто ужасно, начиная краснеть еще сильнее, когда в голову пришла мысль о том, что я была в доме своего новоиспеченного мужа и не была способна совершенно ни на что.