Лжец, лжец
Шрифт:
— Здесь есть еще одна Ева? — Бриджит фыркнула, оперлась на остров и потерла висок, бормоча: — Я прошу ее сделать одну простую вещь…
Она пересекла кухню и остановилась перед кофейником, затем покосилась на пустое место рядом с ним, как будто не понимала, на что смотрела.
— Ева. Где мой кофе?
— О, извини, я сейчас приготовлю.
— Может ли это утро стать еще хуже? — застонал она.
Я повернулась.
— Я не знала, что ты так рано…
Она подняла руку, останавливая мои слова.
— Правда, Ева, такое количество голосов
Да, впрочем, и бренди тоже.
— Я просто приготовлю сама, — она возилась с кофейником, очевидно, понятия не имея, как с ним обращаться. — Истон, ты говорил со своим братом о вечеринке в честь годовщины?
Есть не так уж много вещей, которые заставляли меня нервничать, но семейные мероприятия с Резерфордами — одна из них. У меня такое чувство, что брат Истона, Айзек, предпочел бы уютно устроиться в семье кобр, чем пойти на вечеринку по случаю годовщины Бриджит и Винсента. Айзека усыновили еще до рождения Истона, когда Резерфорды думали, что не могли зачать естественным путем. За три года, что я жила в этом доме, я видела Айзека ровно три раза; ежегодная рождественская вечеринка Резерфордов — семейное мероприятие "сделай или умри".
В голосе Истона проскользнуло раздражение.
— Пока нет.
Направляясь к острову, я поставила свой бокал и взяла тональный крем. Я смотрела на Истона, который не сдвинулся с места, стоя в нескольких футах от меня.
— Ради всего святого, Истон, это в следующем месяце. Что может занимать у тебя так много времени, что ты не можешь уделить простому телефонному звонку?
Наконец, выражение лица Истона изменилось, превращаясь из пустого в взволнованное. Он прикусил нижнюю губу, сбросил рюкзак и направился ко мне.
— Мог бы спросить тебя о том же. Насколько я знаю, родителям из Йельского университета разрешили звонить своим детям.
— Он избегает моих звонков… И электронных писем, — ее телефон подал звуковой сигнал, и она проверила его, прежде чем преувеличенно вздохнула. — Конечно, Патрисия отменила встречу. Некоторые люди так беспечны. Где теперь манеры?
Истон сел на табурет, и мы внезапно оказываемся один на один. Его жесткий взгляд находился в нескольких дюймах от моего, и он прикован ко мне.
Это неожиданно — видеть, как он смотрел прямо на меня, когда его мама находилась в той же комнате. У него нет особого выбора, пока я стояла прямо перед ним, но все же его прямота застала меня врасплох. Прямо как сегодня утром.
Я изобразила скуку, встряхивая флакон с тональным кремом.
— Полагаю, — продолжила Бриджит, нажимая не ту кнопку на кофейнике, — избегать — неподходящее слово. Я уверена, что он просто занят. Ты слышал? Айзек теперь практически самостоятельно выпускает всю школьную газету. Самое время, чтобы у кого-нибудь хватило ума избавиться от этого персонажа Стивенсона.
Закрывая крышку флакона тонального крема, я наблюдала, как выражение лица Истона вернулось к "чистой грифельной доске", которую он так
— Не говоря уже о том, что тот маленький благотворительный проект, который он начал прошлой весной, вызывает большой резонанс. У соседки Руби есть племянница, которая учится в Гарварде, и она сказала, что даже тамошние студенты обсуждали это.
Сейчас она нажала на все кнопки, в переносном и буквальном смысле.
Не делай этого, — мысленно умоляла я ее. — Хоть раз просто отпусти это.
— Итак, есть мальчик, который многое меняет в своей жизни и действительно занят.
Насколько могла судить его мать, Истона не смутили ее раскопки.
Я знала лучше.
Из кастрюли, рассчитанной на одну чашку, полилась горячая вода.
— Черт возьми! — Бриджит зашипела, когда вода забрызгала ей ноги. — Ну, эта штука сломана.
Истон покачал головой, когда она налила неразбавленный бренди в свою кофейную чашку, и посмотрела на него поверх ободка.
— Скажи мне. Ты все еще увлекаешься этой полицейской чепухой?
Что-то мелькнуло в его глазах, но исчезло так же быстро, как и появилось.
— Думаю, это зависит от того, как ты определяешь увлечение.
Тот факт, что Истон хотел быть копом, всегда вызывал трепет у меня в животе. Не потому, что я уважала копов, а потому, что он уважал. Он хотел быть добрым, услужливым и честным. Все, чем не являлись его родители.
— Ну. Ты знаешь мои мысли.
Она закатила глаза, когда я выдавила небольшое количество тонального крема на пальцы.
Он не ответил.
Она положила руку на бедро.
— Ты также знаешь, как тяжело работал твой отец, чтобы избавиться от образа жизни "синих воротничков". Чтобы создать лучшую жизнь для нас, для тебя. Правда, Истон. Все эти разговоры с полицией — пощечина для него.
Его глаза на мгновение закрылись, и я знала, что она достала его. Его ответ тихий, но грубый. Наждачная бумага для ее сахара.
— Так не говори об этом.
Ее голос стал ядовитым.
— Каким бы ни был твой выбор, в конце концов, ты поступишь в университет. Ты получишь уважаемую степень. По крайней мере, Айзек понимает важность этого. Стать кем-то. Когда-нибудь из него получится замечательный старший партнер фирмы.
Мой взгляд заскользил к закрытому рюкзаку у ног Истона. Я знала, что в рюкзаке его ноутбук — тот самый ноутбук, который он использовал для онлайн-курсов в колледже, когда думал, что никто не обращал внимания.
Бриджит нажала кнопку на телефоне в ухе.
— Синтия? Я знаю, я знаю, — она сделала паузу, нахмурившись. — Нет, не уходи. Я иду… — она закатила глаза. — Твоему ребенку двадцать четыре года. Если он не может пережить расставание в этом возрасте, то никогда не переживет. Ладно, прекрасно. Да, увидимся на позднем завтраке. Пока, милая.