Лжец, лжец
Шрифт:
Он ничего не мог с этим поделать, не так ли? Он просто должен был всех спасать.
Все, блядь, пялились на меня, как на переносчика какой-то инфекционной болезни.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони и пожала плечами.
— Что я могу сказать? Первый триместр — сука.
Глаза расширились, раздался вздох, но я проигнорировала все это и направилась по коридору к фонтанчику с водой. Я сделала большой глоток, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту. Но даже модная вода Каспиан Преп
У меня было две минуты, чтобы добраться до учебного зала, но я не двигалась с места. Я прислонилась к стене возле фонтана и гадала, что происходило в классе мистера Доу. Что они говорили. О чем думал Истон.
В большинстве случаев я точно знала, что делала. Я работала ради этого — того, как люди видели бы меня. Того, что они говорили. Но иногда, когда я смотрела на Истона… Когда я видела, как он смотрел на меня… Я не могла вспомнить, зачем я все это делала.
Зазвенел звонок, возвращая меня к реальности.
Зал опустел, оставив меня наедине с высоким и сердитым силуэтом, движущимся мимо меня. Он намеренно избегал меня, но что-то глубокое и пустое внутри меня не позволило ему уйти. Я схватила его за руку, и он неохотно остановился. Кровь стекала по его шее, а глаза цвета виски потемнели. Его взгляд заскользил к моей руке, лежащей на его обнаженной коже, и я опустила ее.
Чувство уязвимости нарастало у меня в животе. Мне не нравилось это чувство.
— Какого черта ты делал? — прошипела я.
— Ты что, издеваешься? Хочешь знать, что я делал? — он прорычал.
Он сжал губы, медленно выдохнул и провел ладонью по рту.
— Как долго он вот так прикасается к тебе?
Я пожала плечами и отвела взгляд.
— Ева.
То, как он произнес мое имя, так нежно, словно теплый отблеск медленно разгорающегося пламени. Я снова подняла на него взгляд. У меня сжалось горло. Это похоже на стыд, надежду и слишком многое другое.
Его челюсть сжалась, когда я по-прежнему не ответила.
— Как долго?
— Твой комплекс полицейского очарователен, — выдохнула я, — но не всех нужно спасать.
— Просто ответь на вопрос, Ева. Пожалуйста.
От его настойчивости у меня так сильно сжались легкие, что я начала страдать клаустрофобией.
— Почему это имеет значение? Ты ревнуешь?
Он тяжело вздохнул.
— Зачем ты это делаешь?
— Что делаю? — мой голос дрожал, предавая меня, поэтому я надула пузырь, а затем лопнула его.
— Это.
Он забрал сдувшийся пузырек у меня с губ, и я смотрела, как он выбросил его в мусорное ведро рядом с фонтаном.
— Уклоняешься, когда у меня возникает реальный вопрос.
Легкое прикосновение его пальцев
Я не знаю, — я хотела сказать. — Я не знаю, зачем я это делаю.
Вместо этого получилось следующее:
— Если ты хотел заняться со мной сексом, все, что тебе нужно было сделать, это попросить.
Он сделал шаг ближе, и носок его ботинка коснулся моего. Мои пальцы заскользили по прохладной стене позади меня, погружая меня в тепло его тела. Наши лица в нескольких дюймах друг от друга. Мне не за чем прятаться. Никаких пряжек для ремня, слухов или красных чашечек Соло.
Его теплое дыхание коснулось моих губ.
— Почему ты говоришь мне такое дерьмо?
Мое сердце стучало в ушах, и я едва слышала свой ответ.
— Может, мне нравится внимание.
— А мистера Доу? Картера? Марко? — его глаза потемнели. — Тебе тоже нравится внимание с их стороны?
— Они дают мне его, хочу я этого или нет. По крайней мере, так у меня есть некоторый контроль.
Честность сорвалась у меня с языка прежде, чем я успела ее обуздать.
Брови Истона сошлись на переносице, и он переводил взгляд между моими глазами.
— Это то, что ты думаешь? Что у тебя нет выбора?
Я проглотила комок в горле. Тяжесть в моей груди становилась все тяжелее с каждым его словом. Я больше не могла этого выносить, поэтому поменяла тему.
— Я хочу знать, почему на этой неделе ты говорил со мной больше, чем когда-либо за последние три года.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
Я прикусила губу, словно обдумываю это.
— Нет.
Проклятый адреналин. Проклятая жара. Проклятый Истон.
— Тогда скажи мне, как давно он это делает?
Сукин сын.
— Мы играем в — двадцать вопросов"? Потому что, если так, я думаю, ты исчерпал свой лимит.
— Черт возьми, Ева, — пробормотал он, стиснув зубы. — Это не какая-то гребаная игра. То, как люди относятся к тебе — это не игра.
— Но было бы намного веселее, если бы это было так, тебе не кажется?
Он изучал выражение моего лица, читая каждый дюйм моего тела. Я старалась, чтобы черты моего лица оставались непроницаемыми, но чем дольше он изучал меня, тем сложнее это становилось.
Я не хочу, чтобы ты видел.
Я не хочу, чтобы ты знал.
— Эй! У вас двоих есть пропуск в туалет?
Я чувствовала, как дежурный по коридору поправил очки рядом с нами, доставая свой маленький блокнот.