Лжец. Мы больше не твои
Шрифт:
Я жила с мужем-тираном и умудрилась не заметить этого…
– Нина, ты тут?! – голос Вадима действует как-то успокаивающе и я, наконец, решаюсь.
Называю адрес аптеки, которая находится в нескольких кварталах от дома моих родителей. Она имеет сквозной вход. То есть. Я войду с одной стороны и с одной улицы, а выйду на другой. Возможно, я перестраховываюсь, но все же…
Называю Вадиму адрес второй улицы, которая оживленная и выводящая на трассу.
– Хорошо, – отвечает собранно, – буду через два часа.
Вадим
Не нужно даже Крис знать, кому я звонила. Пока никому не нужно ничего знать, потому что Петр еще та ищейка, и он может заподозрить неладное, а пока… пока я выбила для себя чуточку времени, пока он думает, что его жена становится половой тряпкой в его руках, он будет спокоен, а значит, не будет давить, значит, на какое-то время моя семья в безопасности, а дальше…
Дальше Царев мне подскажет, что делать. Откажет, возможно, но я должна постараться придумать хоть что-нибудь!
Ударяю рукой по стене и собираюсь с мыслями. Выхожу из ванной и наталкиваюсь на сонную Крис.
– Черт! Как у меня болит голова! – ноет и пытается разлепить веки, на меня смотрит прищурившись.
– Иди в душ, папа, если тебя в таком виде увидит, рассердится, – отвечаю как можно тише и мягче, потому что моська сестры выглядит не самым лучшим образом.
Кивает и пытается подняться, помогаю Кристине, поддерживаю за локоть.
– Ну хорош, я сама, – бурчит и топает в ванную, а я возвращаю ее телефон на место.
Затем уверенно иду к шкафу, распахиваю створки и пытаюсь найти хоть что-нибудь, что можно надеть на встречу с Вадимом. Наконец, нахожу свое платье наподобие длинного свитера и решаю надеть его, на ноги идут балетки.
Расчесываю волосы, немного прохожусь блеском по губам и на этом заканчиваю свои приготовления.
Спускаюсь вниз и нахожу маму сидящей в кресле, малышня моя уверенно играет в игрушки на ковре. Обнимаю мамочку за плечи и целую в мягкую щеку.
– Спасибо тебе, – говорю от сердца, – ты замечательная бабушка…
Мама поворачивается ко мне и заглядывает в глаза.
– Нинуль, ты чего, моя хорошая? – улыбается, но в глазах проскальзывает беспокойство.
– Ничего. Просто я очень сильно люблю вас. Тебя, папу, Крис…
Бросаю взгляд на своих малышей и не продолжаю. За сыночков своих я жизнь отдам, не раздумывая… но маме не говорю, иначе поймет, кого я не упомянула в этой цепочке.
– Устала ты, Нина, я понимаю. Сложно с двумя-то, я с каждой из вас по отдельности зашивалась, а тут резвые мальчишки, ничего, дочка, вырастут, потом будешь эти времена с улыбкой вспоминать и захочешь, чтобы обратно маленькими стали. Вот сейчас ты хоть знаешь, где они, что они, все по режиму, а станут взрослыми да разбегутся, и слова не скажи, не спроси…
Мама говорит и с укором смотрит на меня, в глазах, правда, искорки вспыхивают.
–
Улыбаюсь в ответ. Конечно. Мама всегда в курсе всего.
– Да. Крис вон в душе, пытается в себя прийти…
– Батьке я не скажу, но… больше так не делайте…
Киваю и опять целую маму, а у самой кошки на душе скребут. И я понимаю, что сделаю все, чтобы защитить самых близких людей.
– Мам, ты присмотришь за малышами, у меня сегодня дела запланированы?
Говорю осторожно, и мама кивает.
– Повеселись, Нин, тебе нужен глоток свежего воздуха, а за мальчишек не волнуйся, присмотрю…
Обнимаю маму сильнее и шепчу тихо:
– Я тебя очень люблю, мамочка, очень-очень сильно люблю…
Выхожу из дома. Кутаюсь в куртку сестры, на голове красуется ее же бейсболка. Решаю до указанного места пешком пройтись. Заодно и мысли развеять, ну и автомобиль свой не трогаю.
Приятный ветерок ударяет в лицо, и в мозгах появляется полный штиль. Я не планирую разговор, который произойдет между мной и Вадимом. Я не знаю, что будет через час, но… Именно этот момент полного непонимания позволяет мне чуточку расслабиться.
Солнышко приятно греет кожу, и я, наконец, подхожу к аптеке. Захожу, чтобы не привлекать ненужного внимания, покупаю пачку пластырей и таблетки от головной боли. Все же вчера я напилась, и голова у меня тяжелая, на стойке также покупаю водичку и сразу же запиваю кругляш.
Вот теперь нервы начинают шалить, когда выхожу из другой двери и взглядом ищу машину Царева, но ничего не нахожу. Вчерашнего монстра сложно не заметить. Дорогостоящего автомобиля мужчины на парковке я не наблюдаю, и на мгновение в душе все у меня падает.
Не приехал…
Вадим не приехал…
В глазах начинает щипать. Надежда на спасение рушится, и тонкое равновесие ломается. Я не знаю, что делаю. Решаю подождать, облокачиваюсь о перила, взгляд опять скользит по неприметным машинам, припаркованным здесь, как вдруг замечаю седан серого цвета, фары которого пару раз мигают.
Отмаргиваюсь, чтобы понять, что мне не померещилось, а затем я узнаю человека на водительском сиденье…
Эти черты…
На негнущихся ногах иду к машине и распахиваю дверь, сажусь в салон и поворачиваю голову, чтобы утонуть во взгляде мужчины, где полыхает огонь.
– Вадим… – выдаю тихо.
– Немного перестраховался. У тебя был слишком напряженный голос, – выговаривает спокойно и газует, сразу же увозит меня с парковки.
А я смотрю на мужчину, на его руки, так уверенно держащие руль, на нем надета кожанка, которая безумно идет ему, и волосы немного взъерошены, ноги обтянули джинсы. Что-то неуловимо знакомое проскальзывает в этом образе, но я отмахиваюсь от мыслей. В конце концов, я впервые вижу Царева не в деловом костюме, и такой Вадим… он будто моложе и почему-то… опаснее…