Лжец. Мы больше не твои
Шрифт:
Как такое вообще возможно?!
Отгоняю мысли и поднимаюсь с колен, стряхиваю песок.
– Нина, к тебе пришли! – крик мамы, и я оборачиваюсь, моя дорогая мамочка подходит ко мне. – Иди, дочка, я побуду с малышами.
Обнимаю свою мамулю, которая теперь знает все…
Помню, как рыдала на коленях у мамы, как рассказывала о произошедшем, и как мама мои волосы гладила.
– Все будет хорошо, Нина… Ты просто надейся… Пути Господни…
Улыбаюсь маме и прохожу в дом, а затем я леденею,
Замираю. Пошевелиться не могу. Просто смотрю, и сердце пропускает тревожные удары.
– Вадим… – выдохом.
Шаг. Удар сердца.
– Живой…
Еще шаг.
И я не выдерживаю. Срываюсь с места и бегу к мужчине. Врезаюсь в его огромное тело. Прижимаюсь к нему и прикрываю веки, ощущая, как сильные руки смыкаются на мне, как притягивает к себе, вжимает сильно, а я плачу…
– Живой… Живой…
Твержу и не понимаю, как слезы текут по щекам, как трясти начинает.
Чуть тянет меня за волосы, заставляет откинуть голову и вглядывается в мои обескураженные глаза.
– Меня не пускали к тебе… – выдыхаю с обидой, и Вадим кивает.
– Я знаю, родная, знаю…
– Но почему?! – спрашиваю с горечью, и Царев отпускает меня.
– Я принес результаты ДНК-теста.
Тянется к внутреннему карману пиджака и передает мне запечатанный конверт, а я замираю. Смотрю в глаза мужчине, тихонечко цепляю результат и замираю.
Но потом собираюсь и вскрываю, достаю результаты и… все плывет перед глазами, пока, наконец, я не цепляю взглядом результат и в шоке поднимаю глаза на Вадима.
Его лицо будто в дымке из-за непролитых слез, которые пеленой встают. Секунды проходят прежде, чем я осознаю, что именно прочла.
Рыдание вырывается из горла, ноги слабнут, и я почти падаю, но сильные руки мужчины ловят меня, а затем я оказываюсь прижатой к литой груди.
Меня сотрясают спазмы, и слезы текут из глаз, я комкаю сорочку Вадима и плачу, будто все свои горести, всю боль выплакиваю, а Вадим молча сносит мою истерику, прижимает к себе и чуть покачивается, успокаивая меня.
Горячие ладони на моей спине, его запах с горечью полыни, который забивается в ноздри, и в животе бабочки будто порхать начинают…
Все это время я была так напряжена, так боялась получить ответ на свои вопросы, и вот сейчас… Сейчас это произошло.
Не знаю, сколько длится моя истерика, только белоснежная ткань сорочки Вадима пропитывается соленой влагой, становится мокрой, но его руки дарят мне какое-то умиротворение.
Наконец, выплакавшись, я поднимаю голову и вновь смотрю в волевое лицо любимого мужчины.
Вадим изменился после полученного ранения. Он будто другим стал… Все таким же, но вместе с тем…
Не
Возможно, я просто в шоке, губы с трудом подчиняются мне, когда я выдыхаю едва слышно, хотя в душе кричу о том, что прочла:
– Вадим… тут написано… что… с вероятностью девяносто девять и девять… Вадим… этого же не может быть… не может быть…
Слезы опять текут по щекам, а Царев обнимает меня еще крепче, не дает скатиться в какой-то шок, который накрывает меня.
– Дыши, Нина… – ласкает меня, проводит пальцами по моей скуле, цепляет мои губы, – выдыхай, родная…
– Но как?
Качаю головой, а сама не понимаю, что улыбаюсь…
– Я с ума, наверное, сошла, Вадим… Но там написано… Написано, что ты отец…
Меня вдруг разрывает от счастья. Запрокидываю голову и начинаю смеяться. Так реагирую на невероятное. Немыслимое просто, а потом замолкаю резко и вновь смотрю в любимые глаза мужчины, который был предначертан мне, но… хитросплетенные игры лишили нас счастья, которое должно было быть нашим по праву…
Молчу и смотрю в глаза…
И будто жизнь целую проживаю в мгновение.
Качаю головой, не веря и веря одновременно…
– Что там написано, Нина?
Спрашивает и сильнее меня к себе прижимает. В глаза мои всматривается. Будто приговора ждет.
А я…
Я улыбаюсь и выдыхаю счастливо:
– Ты отец моих малышей… Вадим… Валера и Кирюша… они… от тебя… Я в таком шоке нахожусь, что понять не могу как… как такое вообще возможно?
Выдыхаю ошалело, просто поверить не могу, что все это правда, что не сон…
– Сядь, Нина, – наконец, отвечает Вадим и смотрит на меня пристально, – поговорим…
Его взгляд. Его интонация…
Что-то наталкивает меня на мысль, что Царев совсем не в шоке от услышанного...
– Ты… ты… не удивлен…
Мой голос начинает дрожать, а Вадим… он на мгновение прикрывает глаза и отвечает четко:
– Нет. Родная. Не. Удивлен…
В шоке распахиваю рот, а сама… сама вспоминаю, как налетела на высокого мужчину и уронила результат УЗИ, и как Царев его поднял и увидел, что у меня двойня…
– Ты… ты знал, Вадим?! Ты с самого начала знал?! – повышаю голос, и на мгновение мне кажется, что я в фильме каком-то, ведь в жизни так не может быть!
Не может…
– Как?! Зачем?! Что вообще происходит?!
– Присядь, Нина. Я изначально хотел поговорить обо всем, но… все случилось так, как случилось, и скрывать я больше от тебя ничего не намерен. Только правда. Как бы больно ни было…
Мне дурно становится, я отхожу от Вадима и присаживаюсь на диван, а он рядом со мной садится. Расстояния между нами почти нет, протяни руку и дотронешься до любимого лица, но я на него смотрю и выжидаю.