Лжец
Шрифт:
Пигро медленно тянул дальше. Птиц по-прежнему не было. Ригмор шла за мною след в след. Всякий раз, стоило мне обернуться, она останавливалась и испуганно оглядывалась назад.
Ни намека на присутствие вальдшнепов, хотя именно в этой части леса они обыкновенно и держатся. Я начал уже было склоняться к мысли, что давешняя птица мне привиделась. Или же это был одиночный гость, который, ослабев, спрятался в крепкое место.
Ветер был с утра юго-западный, погода - слякотная, раза два поднималась метель. Если предположить, что вальдшнепы свалились в лесок утром, во время снежного вихря, то искать их надо не здесь. Я подозвал Пигро, и мы вышли из лесу и побрели через верещатник к западной,
Пока мы продирались сквозь дикий малинник, Пигро ушел вперед. Я постоял, прислушался. Колокольчик молчал. В кронах над нами шелестел ветер. Заросли за спиной сомкнулись, и западный берег скрылся из виду. Но в воздухе чувствовалось - солнце село. На все нисходит холодный покой, между окружающим миром и нами встает что-то загадочное. Глаза у Ригмор стали большие, темные. Я тихонько притянул ее к себе. Помедлил. Мне послышалось, колокольчик слабо звякнул. Если это так, Пигро - гений. Крадучись мы двинулись в обход сутулых молоденьких буков с густой шапкой прошлогодней листвы. Пигро стоял чуть поодаль от кучи слежавшегося валежника, рядом с которой нанесло всякой прели. Птицы я не видел.
– Смотри на Пигро, - шепнул я. Пес начал вызванивать птицу, медленно отступая назад, затем бесшумно вильнул вбок. Немного погодя он зашуршал по другую сторону кучи. Мы приблизились.
– Видишь толстый заплесневелый сук в середке? С развилкой? Под ней он и сидит. Видишь глаз?
– Да, - прошептала она.
Темный, текучий, глаз был уставлен прямо на нас.
– Отпусти его, - прошептала она.
Я посвистал, и пес вышел из-за кучи.
Вальдшнеп вырвался с таким шумом, что она схватила меня за руку. Застыв на мгновение в воздухе - над нашими головами, - он с быстротою молнии краткими зигзагами унырнул за деревья. Вымелькнул из густых крон уже в немалом от нас расстоянии - на фоне неба на миг обрисовался в профиль его длинный клюв и крылья, запахнутые точно полы плаща, - и исчез.
– Как вдруг стало тихо, - проговорила она.
– А что думает на этот счет Пигро?
– заметил я.
– Здесь вполне может сидеть еще один.
– По-твоему, мы должны убить его?
– Похоже, я становлюсь суеверным, - сказал я, - мне кажется, многое зависит от того, получишь ли ты сегодня вальдшнепа. Но это произойдет очень скоро.
Я шел, вдыхая ядреный воздух, и поминутно слышал в лесной чаще позвякиванье колокольчика; спокойствие меня оставило. Наконец Пигро сделал стойку. Мы подошли. Деревья здесь были приземистые, с низко посаженными ветвями - стрелять несподручно. Лес заметно уже стемнел. Пигро стоял возле чего-то, что напоминало в сумерках груду кованой меди. Ржавые прошлогодние папоротники. И опять Пигро потянул в обход.
– Ты что-нибудь видишь?
– спросил я шепотом.
– Да, - ответила она, - он переместился. Вон туда.
Я ничего не видел, но пса все-таки пустил. Вальдшнеп выскочил намного левее, чем я ожидал, - выметнулся обезумевшей тенью. Я повел за ним. Захлопали и оборвались выстрелы.
– Это он так странно кричал?
– Да, он упал наотлет. Я убил его. Пигро сейчас его принесет.
Мы слышали, как пес рыщет где-то в отдалении, и пошли в ту сторону.
– Йоханнес, - сказала она, - я тоже думаю, что смогу.
– Сможешь - что, мой друг?
– Начать сначала.
Тут с вальдшнепом в зубах появился Пигро. Я взял у него птицу и потрепал по спине.
– Да он еще теплый, - проговорила она.
– Возьми, - сказал я, - это означает, что я положил между нами завет*. Посмотри на него рано утром. Сегодня слишком темно.
* Ср.: "Завет положил я с глазами моими,
12
Уже апрель.
Пигро умер. Да, его не стало. Теперь я полагаюсь лишь на Господа Бога.
Не знаю отчего, но пес начал прихварывать, и шерсть на нем потускнела. Я справился в книгах и принялся его врачевать. Но ему становилось все хуже и хуже. Как я жалел, что мы не озаботились в свое время и не пригласили к нам на остров ветеринара. Наконец я понял, что он обречен, и мы отправились на последнюю нашу охоту, хотя сезон и закончился. Мы пошли прямиком на Бёдварово поле и подняли Томиковых куропаток.
Да, Томику так и не довелось увидеть обещанных куропаток. Я тебе, Нафанаил, об этом не рассказывал. Аннемари забрала Тома с собой. Увезла с острова. Инженер привязался к нему и захотел стать его отчимом. И Олуф дал свое согласие. У меня это как-то не укладывается в голове. Конечно, Олуф сделал как лучше для мальчика. Но я не уверен, а смог бы я поступить так сам.
Пигро пластом лежал в своем ящике. И вот я снимаю со стены ягдташ, перекидываю ремень через плечо. Вы бы только на него посмотрели! В мутных его, слезящихся глазах будто запрыгали щенята! Я снял со стены трехстволку. Тщательно проверил ее. Повернув дулом к себе, заглянул в нижний, нарезной ствол. После того как я его прочистил, он был светел, как небо за окном. Я выбрал два патрона и, протерев никелевые головки, один вложил в патронник. Вы бы видели Пигро! Он поднялся на ноги. Из последних сил забил тяжелым хвостом. Мы потихоньку пересекли сад и дорогу и зашли в густую траву. Пигро плелся черепашьим шагом, пошатываясь. И почти сразу же спугнул птиц. Две старые куропатки и выводок молодых снялись и перелетели к Конскому рву. Тут я понял, что Пигро потерял нюх. Я взял его на руки и понес. Осторожно поискал выводок и, заприметив старку, поставил пса наземь. Не знаю, причуял ли он их, но он медленно вытянулся и красиво замер на стойке. Я пустил его. Ноги у него заплетались. Я зашел сбоку. Птицы поднялись, и я выстрелил. Так пал Пигро.
С тех пор я не охочусь, да и хлопотно это - брать щенка, выучивать. Даже если повезет и щенок попадется удачный, все равно он не заменит мне Пигро.
Хотя Пигро был всего-навсего собакой.
Пожалуй, я вообще уже не смогу позволить себе такую роскошь охотиться. Это сопряжено с расходами, а дичь я никогда не продавал предпочитал раздаривать. Нет, конечно, это роскошь. При том, что у меня прибавилось обязанностей и домочадцев и мы должны втроем жить на одно жалованье, это исключено. Бережливостью я отроду не отличался. У меня и до этого был небольшой долг, теперь же я увяз по уши. Ведь нужно было обставить пустовавшие комнаты, прикупить постельного белья и еще много всякой всячины. В том числе и для кухни - тем, чем обходился я, женщине не обойтись. Так-то вот.
Я пристрелил Пигро в прошлом году, в июле. В конце июля, когда Бёдвар убрал свою рожь. С тех пор я не охочусь. Собственно, последний раз я ходил на охоту год назад - я срезал тогда вальдшнепа для Ригмор. Это было в марте. Прошло почти уже тринадцать месяцев. А я нисколько не поумнел.
Возможно, Нафанаил, тебе не по душе, что я взял да и перескочил через тринадцать месяцев. Лучше будет, если я тебе признаюсь: все, что я понаписал в этих тленных тетрадях - да, все, что я рассказал тебе, записано недавно. То есть год спустя. Я действительно начал делать кое-какие записи тринадцатого марта прошлого года. В этот день на остров упал туман, мы ждали, вот-вот тронется лед, я слышал, как на берегу кричат дети. Но заполнил я лишь первые траурные страницы, а потом все бросил и пошел на берег присмотреть за детьми. В ту пору я не находил себе места. Я был не в состоянии продолжать.