Лжесвидетельствующий попугай
Шрифт:
– Могу, конечно, только не пойму, зачем вам это надо?
Мейсон посмотрел на шерифа Барнеса и покачал головой.
– Я тут как-то высказался, что люди частенько попадают под гипнотическое влияние косвенных улик. Стоит человеку во что-то уверовать, и он все остальное интерпретирует в свете своей гипотезы. Опасная привычка. Боюсь, что я тоже оказался не безгрешным. Я был до того занят тем, что старался показать, где расставлены ловушки, что и сам угодил в одну из них, даже не заметив.
– Пока я ничего не понимаю, – вздохнул шериф Барнес. – Но задерживать мисс Монтейт я не собираюсь. А вот и надзирательница. Проверьте сохранность
Когда с формальностями закончили, в кабинет вошла Делла.
– Все готово, шеф, – сообщила она.
Мейсон пожал руку шерифу Барнесу.
– Возможно, я вам позвоню попозже, – сказал он. – Благодарю вас.
Мейсон взял под руку Деллу Стрит и Элен Монтейт и вывел их на теплый вечерний воздух. Они сели в машину и молча ехали по прямой, как стрела, дороге, пока перед ними не засверкали огни Санта-Дель-Барры. Только тут Мейсон обратился к Элен Монтейт:
– Расскажите, как проехать к гостинице, где вы тогда останавливались.
– Не подумайте, что это что-то потрясающее, – сказала она. Недорогой отель и...
– Все понятно, – улыбнулся Мейсон. – Объясните только, куда надо ехать.
– Прямо по этой улице, потом я скажу, где повернуть.
Они проехали четыре квартала. Элен узнала приметное здание с башенкой на углу и велела сворачивать направо. Гостиница находилась у большой площади, через два квартала от поворота.
– Вы помните номер комнаты? – спросил Мейсон.
– Да, номер двадцать девять.
Мейсон обратился к Делле Стрит:
– Я хочу подняться в эту комнату, Делла. Узнай у портье, занята ли она. Если да, то кем.
Делла быстрым шагом направилась в вестибюль.
Мейсон запер машину, взял Элен Монтейт под руку и вошел вместе с ней в подъезд. Делла шла от конторки им навстречу, глаза у нее были круглые от изумления:
– Шеф, знаешь...
– Одну минутку, – предупредил он, сдвинув брови.
Они поднялись по скрипучим ступеням на второй этаж, прошли в конец длинного коридора, на полу которого вместо ковра была расстелена довольно потертая ковровая дорожка, совершенно не заглушавшая их шагов.
– Вот эта дверь, – сказала Элен Монтейт.
– Я знаю, – кивнул Мейсон. – Комната занята, да, Делла?
Она молча кивнула. По ее напряженному взгляду Мейсон понял, что именно ей хотелось сказать в ответ. Едва Мейсон постучал, как внутри послышались шаги, кто-то шел к двери. Мейсон повернулся к мисс Монтейт.
– Вы должны подготовиться к потрясению, мне не хотелось говорить заранее, я боялся допустить ошибку, но...
Дверь отворилась. На пороге стоял высокий человек, глядя на ник добрыми серыми глазами, привыкшими безбоязненно смотреть на жизнь. Элен Монтейт испуганно вскрикнула и отпрянула назад, натолкнувшись при этом на Мейсона, стоявшего за ней. Тот взял ее за плечи.
– Успокойтесь, все хорошо, – улыбнулся адвокат.
– Джордж! – прошептала она дрожащим голосом. – Джордж?!
Протянув вперед руки, она робко дотронулась до него, как будто боялась, что перед ней не человек из плоти и крови, а его дух, который тут же растает.
– Элен, дорогая, что ты, маленькая? – спросил мужчина. – Почему ты так странно смотришь на меня? Что случилось?
Она уже рыдала, уткнувшись ему в грудь, а он растерянно и ничего не понимая, гладил ее по голове и
– Все хорошо, моя милая. Я сегодня тебе написал. Мне удалось найти то, что я искал.
14
Джордж Вэйллман занимал маленький номер третьеразрядной гостиницы и они с трудом разместились в нем. Джордж Вэйллман тихим голосом, удивительно подходящим к его спокойной, располагающей к себе внешности:
– Да, я поменял имя, когда Фраймонт пошел в гору. Люди всегда нас путали. А тут еще его имя стало синонимом мультимиллионера. Мне это не нравилось. Меня принимали за него и все такое... Вэйллман было девичьим именем нашей матери, мое второе имя Джордж. Вот я и назвался Джорджем Вэйллманом. Фраймонт считал меня ненормальным. Но когда он приехал ко мне в Канзас и мы поговорили по душам, он понял, что действительно смешно и глупо поклоняться всю жизнь золотому тельцу, отказывая себе в радостях, которые дарит жизнь. Фраймонт давно добился всего, что дают деньги, как хорошего, так и плохого. Впрочем, не стану распространяться об этом. Скажу одно – постепенно мы сблизились. Мы частенько вместе путешествовали, я много раз гостил у него в охотничьем домике. Но Фраймонту приходилось это держать в тайне от родных, которые и без того стали излишне подозрительны к его эксцентричности. Вскоре после того как мы поженились, я и Элен, Фраймонт приехал ко мне в Сан-Молинас.
– Он знал о вашей женитьбе? – прервал его Мейсон.
– Конечно, он сам дал мне ключи от домика и предложил пожить там с Элен. Он сказал, что дом будет всегда к нашим услугам.
– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Прошу прощения, продолжайте.
– Фраймонт приехал показать мне попугая. Тот оставался у него дома и за непродолжительный срок научился говорить про Элен, которая застрелила его из револьвера. Я прилично разбираюсь в попугаях. Казанову как раз я подарил ему. Я знал, что Казанова не стал бы ничего говорить, если бы его кто-нибудь специально не научил. Тогда я предположил, что жизни Фраймонта угрожает опасность. Он отнесся к моим словам скептически, но все же мне удалось убедить его поостеречься. Казанову я оставил у себя, надеясь со временем разобраться, кто научил его этим словам. А Фраймонту приобрел точно такого же попугая.
– Так, – усмехнулся Мейсон, – теперь все ясно.
– По моей просьбе Элен принесла револьвер для Фраймонта из коллекции при библиотеке, чтобы я был спокоен, что он все же не безоружен. Мы с Элен провели пару дней в домике, потом я приехал сюда. Мне хотелось найти удобное помещение, где я мог бы открыть бакалейный магазин. Газет я вообще не читаю, они меня раздражают своей претенциозностью. Я не знал и не догадывался, чем кончилась вся эта история для брата.
– Знаете ли вы, что по завещанию брата вы имеете право на половину его состояния? – спросил Мейсон.
Джордж Вэйллман на минуту задумался, потом нежно нагнулся и взглянул на Элен.
– У меня теперь есть хозяюшка. Ей и решать, как мы распорядимся деньгами. Ведь и богатые люди могут быть счастливыми. Что скажешь, дорогая?
Элен засмеялась, весело и беззаботно:
– Как хочешь. Более счастливой я уже быть не могу.
По дороге в Сан-Молинас Делла задумчиво сказала:
– Наверно, чудесно быть такими счастливыми?
Мейсон включил радио.
– Хорошо бы поймать какой-нибудь вальс или романс.