Лживая весна
Шрифт:
Готлиб Мерловиц из Кенигсберга, безработный. Ранее дважды судим: в 1910-м за воровство, осужден на два года, в 1914-м году за подделку документов и уклонение от призыва – на пять лет. Задержан десятого апреля, по заявлению некоего Мартина Крюгера, сообщившего, что в разговоре с ним Мерловиц хвалился тем, что это он совершил массовое убийство в Хинтеркайфеке. На допросе в совершении убийства не признался, сообщил, что ночь с тридцать первого марта по первое апреля провел в обществе Ингерды Хоффман. Алиби полностью подтвердилось. Не отпущен, переквалифицирован по обвинению в нанесении побоев, а также удержании против воли Ингерды Хоффман в период
К двенадцатому апреля единственным реальным подозреваемым оставался Лоренц Шлиттенбауэр. Против него было: отсутствие подтвержденного алиби, явный мотив и свидетельские показания Георга Зигля. За него: тесное сотрудничество со следствием, правдивость при даче показаний, положительная характеристика от соседей и несоответствие антропометрическим данным предполагаемого убийцы (Шлиттенбауэр был правшой).
Отчеты за следующие три недели не имели особой ценности. Как и за следующие три месяца. Дело разваливалось. Убийца не взял ничего из вещей, поэтому отследить их перепродажу было нельзя. Не оставил очевидных следов, а те, что оставил давным-давно остыли. Главный подозреваемый был спокоен как слон и явно ничего не боялся. Опросы возможных свидетелей продолжались. Задержания разнообразных бродяг, нищих и отсидевших были продолжены, но все задержанные были от дела еще дальше, чем Ланге, Кройц и Мерловиц.
Убийца вошел, убил шестерых человек как овец на бойне, жил на ферме еще, как минимум, три дня, а после этого просто растаял в воздухе.
Когда в одной из записок Рейнгрубера была высказана мысль о том, что преступник мог быть не левшой, а человеком с одинаково развитыми руками, стало ясно, что дело не раскрыть. Следственная группа распалась еще раньше – к осени 1922-го года.
После этого времени к делу была подшита газетная вырезка от двадцать третьего мая 1923-го года. В ней говорилось о том, что усадьба и все постройки снесены. «Что делает исследование места преступления бессмысленным» – добавил про себя Хольгер. Последними материалами в деле были показания ветеранов, описывавших гибель Карла Габриеля. Они были взяты в период с тринадцатого по семнадцатое марта 1925-го года. После этих показаний в деле была только резолюция полицайоберрата криминальной полиции Мюнхена Галтова о передаче дела в полицейский архив и серый картон внутренней стороны папки.
Чем больше Хольгер вникал в это дело, тем больше уважения он испытывал по отношению к Георгу Рейнгруберу. Детектив продолжил работать, даже когда стало понятно, что это «висяк» и, по-видимому, возвращался к делу несколько раз позднее. Разыскать Рейнгрубера было необходимо, если Вюнш хотел сдвинуться с места. Впрочем, планирование дальнейших действий без Майера было бессмысленным, а его все не было. Хольгер посмотрел на часы – было без пятнадцати минут три.
Глава 3
Разговоры и рассуждения
Не успел Хольгер оторвать взгляд от часов, как в дверь постучали. Вюнш закрыл папку с делом и перевернул ее задней стороной вверх.
– Войдите.
Дверь приоткрылась и в нее просунулась белокурая голова.
– Здравствуйте, вы – оберкомиссар Вюнш?
– Да, это я. А вы, видимо, Франц Майер.
Хольгер скорее утверждал, чем спрашивал. Дверь распахнулась, и взгляду Вюнша предстал молодой парень, одетый в серый пиджак и серые же брюки. Франц Майер был строен до худобы, имел аккуратные черты лица, длинный прямой нос, выраженные
– Можно сесть?
– Да, пожалуйста.
Сев, Франц то и дело бросал оценивающие взгляды на Хольгера и на кабинет. «Нервничает» – догадался Вюнш.
– Оберст Иберсбергер направил меня на расследование дела №44518. Он сказал, что этим делом занимаетесь вы, и что я могу найти вас здесь.
– Как не странно, он не соврал, – Хольгер попытался разрядить обстановку шуткой.
– Как поживает славный город Страсбург?
Вюнш пробовал наугад: выговор однозначно выдавал в Майере эльзасца, а манеры – городского жителя. Страсбург и Мюльхаузен были, по большому счету, единственными крупными городами в Эльзасе. Страсбург был больше, поэтому Хольгер сделал ставку на него. Шанс ошибиться был велик, но, в конце концов, Вюнш ничем не рисковал, а напряжение снять нужно было как можно быстрее.
– Неплохо… А как вы догадались, что я оттуда?
– Вы читали о методе дедукции, Франц?
Майер улыбнулся:
– Ааа, понял, вы по моему акценту догадались!
«Совсем мальчишка» – подумал Хольгер. Франц немного расслабился, и теперь можно было приступать к делам:
– Оберст рассказывал вам что-нибудь об этом деле?
– Да, предупредил, что дело старое и сложное.
– Это верно – дело старое и сложное. Откровенно говоря, для первого дела оно не слишком подходит, впрочем, когда-нибудь вам все равно придется столкнуться с чем-нибудь подобным.
Майер молча кивнул. Недавняя улыбка не оставила следа на его лице – теперь он был серьезен и сосредоточен. Вюнш продолжил:
– Я дело уже изучил и имею определенные соображения. Предлагаю такой план действий: я отдаю вам дело, – Хольгер подвинул папку к Майеру – вы изучаете его и составляете план расследования: найти… проверить… опросить… – в таком духе, а завтра с утра мы встречаемся здесь и сверяем наши записи и соображения.
Майер вновь молча кивнул. «А еще меня молчуном считают» – усмехнулся про себя Хольгер, а вслух спросил:
– Вам выделили рабочий стол?
– Да, на третьем этаже, в пятьдесят шестом кабинете.
– Хорошо. Теперь еще один важный момент: есть ли у вас другие обязанности или вы освобождены только для этого расследования?
– Не знаю. Я здесь неделю только. До того как меня отправили к вам, участвовал в задержании, двух обысках и нескольких допросах. Везде, в основном, молчал и слушал. Будут ли меня привлекать далее к подобной работе, я не знаю.
– Ну, тогда завтра, на утреннем собрании это станет ясно. В общем, задача вам ясна?
Франц снова кивнул, не сказав ни слова.
– Хорошо, тогда не задерживаю вас.
Майер встал и взял со стола папку. Хольгер протянул ему руку. Рукопожатие Франца, вопреки фигуре, оказалось сильным и уверенным.
– До завтра, Франц.
– До свидания, оберкомиссар Вюнш.
Хольгеру было немного совестно, что он отдал Майеру дело, не введя в курс. Для неопытного человека обстоятельства этого преступления могли стать шоком, но если Франц хочет стать хорошим следователем, ему предстоит научиться справляться с подобными историями.