Лживые боги
Шрифт:
Хорус вспомнил рассказ Локена о случившемся в горах Шестьдесят Три Девятнадцать, его ужас при виде бывшего друга, ставшего добычей варпа. Воителю было известно о мелкой стычке между Джубалом и Локеном, и теперь стало ясно, что именно эта неприязнь, не представлявшая собой ничего особенного, и стала той трещиной в защите Джубала, через которую варп сумел его одолеть.
А какая трещина стала причиной гибели Тембы? Гордыня, амбиции, ревность?
Раздувшийся монстр, бывший когда-то Эуганом Тембой, отвел взгляд от тела Верулама Моя и усмехнулся, явно довольный
– Воитель, – произнес Темба, выговаривая каждый слог с булькающим придыханием, словно говорил через воду.
– Не смей произносить мой титул, ничтожество.
– Ничтожество? – прошипел Темба, качая головой. – Разве ты не узнал меня?
– Нет, – ответил Хорус. – Ты не Темба, ты порожденный варпом подлец, и я пришел, чтобы убить тебя.
– Ты ошибаешься, Воитель, – рассмеялось чудовище. – Я все тот же Темба. Твой так называемый друг, хотя и покинутый. Я Темба, твой верный последователь, которого ты оставил гнить на этой всеми забытой планете, а сам отправился завоевывать славу.
Хорус подошел к возвышению, на котором стояло капитанское кресло, и снова перевел взгляд с Тембы на тело Верулама Моя. Из страшной раны в боку толчками вытекала кровь, разливаясь по грязному полу капитанского мостика. На горле виднелось пурпурно-черное пятно, и сквозь кровоподтек пробился обломок кости – там был сломан его позвоночник.
– Жаль, что так вышло с Моем, – сказал Темба. – Он был бы отличным неофитом.
– Не произноси его имя, – предостерег его Хорус. – Ты недостоин его называть.
– Если тебя это успокоит, могу сказать, что он до конца оставался верным. Я предлагал ему место рядом со мной и благословение Нург-лет, наполняющего вены некрозом бессмертия, но он отказался. Он чувствовал потребность убить меня, но это было глупо с его стороны. Его верность достойна восхищения, хотя и неуместна.
Хорус, держа перед собой опущенный меч, поставил ногу на первую ступеньку помоста; ненависть к этому существу преобладала над всеми остальными чувствами. Больше всего на свете он жаждал вырвать жизнь из омерзительного существа голыми руками, но здравый смысл предостерегал от поспешных действий: Мой был убит с такой небрежной легкостью, что раньше времени размахивать оружием было бы неразумно.
– Хорус, нам вовсе не обязательно враждовать, – сказал Темба. – Ты даже не представляешь себе всего могущества варпа, дружище. Мы никогда прежде такого не видели. Это восхитительно, можешь мне поверить.
– Это стихийная и неконтролируемая сила, – ответил Хорус, поднимаясь еще на одну ступень. – А потому на нее нельзя положиться.
– Стихийная? Возможно, но не только, – возразил Темба. – Она полна жизни, амбиций и желаний. Ты считаешь варп энергией, которую можно использовать в своих интересах, но ты даже представить себе не можешь скрытых в нем возможностей править, контролировать и властвовать.
– У меня нет таких желаний, – сказал Хорус.
– Ты лжешь, – хихикнул Темба. – Я вижу их в твоих глазах, дружище. В тебе живут великие амбиции. Не бойся их. Поддайся своим тайным желаниям, и мы не будем врагами, мы станем союзниками
– Галактика уже имеет правителя, Темба. Это наш Император.
– И где же он? Он метался по космосу, подобно варварским племенам древней Терры, и уничтожал всех, кто не желал подчиняться его воле, а затем оставил тебя собирать обломки. Какой же это лидер? Он такой же тиран, как и все остальные, только под другим именем.
Хорус сделал еще шаг и оказался на помосте; изменник, посмевший порочить имя Императора, был уже почти в пределах досягаемости.
– Подумай об этом, Хорус, – настаивал Темба. – Вся история Галактики доказывает, что события не происходят по чьей-то деспотической воле, они подчиняются судьбе. Эта судьба и есть Хаос.
– Хаос?
– Да! – крикнул Темба. – Еще раз повторяю тебе, друг мой. Хаос – это величайшая сила во Вселенной, и никому ее не преодолеть. Когда первые обезьяны вышибали друг другу мозги обломками костей или взывали к небесам, корчась в агонии ужасных болезней, они питали и взращивали Хаос. Счастливое избавление от напасти или успешная интрига – все это зерно для мельницы душ Хаоса. Пока человек крепнет в испытаниях, крепнет и Хаос.
Хорус уже поднялся на помост и теперь стоял лицом к лицу с человеком, которого когда-то считал своим другом и товарищем в великих начинаниях. Но хотя существо говорило голосом Тембы и в его оплывшем лице проглядывали черты его старого друга, в нем ничего не осталось от некогда прекрасного человека – все поглотил варп.
– Ты должен умереть, – сказал Хорус.
– Нет, благодаря благословению Нург-лет, я никогда не умру, – усмехнулся Темба.
– Это мы сейчас увидим,– фыркнул Хорус и вонзил свой меч в грудь Тембы.
Золотое лезвие легко прошло сквозь рыхлые ткани к самому сердцу предателя.
Хорус выдернул меч, омытый черной кровью и зловонным гноем; распространившийся отвратительный запах был так силен, что даже ему стало трудно дышать. А Темба рассмеялся, ничуть не обеспокоенный смертельным ранением, и поднял свой меч с блестящим лезвием, похожим на узорчатый обсидиан.
Он поднес оружие к посиневшим губам.
– Воитель Хорус, – произнес Темба.
С непостижимой быстротой кончик лезвия метнулся к шее Воителя.
Хорус поспешно поднял оружие, едва успел остановить меч в нескольких сантиметрах от горла и под натиском предателя вынужден был отступить назад. Справившись с изумлением, Хорус схватил меч обеими руками и стал отражать яростные выпады Тембы, следующие один за другим.
Ни в одном поединке ему не приходилось так много внимания уделять обороне. Эуган Темба не числился среди признанных мастеров боя на мечах, и Хорус не мог понять, откуда вдруг возникло такое мастерство. Противники продолжали обмениваться грозными ударами на капитанском мостике, причем Эуган Темба двигался с таким проворством, какое никак не вязалось с его грузной фигурой. Постепенно Хорус стал осознавать, что и ловкость, и боевое искусство не были заслугой Тембы, все это появилось благодаря мечу.