Шрифт:
Глава 1. Непростая
Егора давно не удивляли странности, нередко творившиеся вокруг него в самых неподходящих местах. Однако он и не думал, что они могут случиться с ним в таком солидном, как в приёмной у юриста. Поэтому когда именно здесь внезапно померк дневной свет, и без того паршивое настроение его стало ещё более безрадостным, и он нахмурился и помрачнел.
Незапланированная утрата действительности на этот раз застала его в нотариальной конторе, в просторном кабинете, выходящим широченными окнами на шумную дорогу. Когда же и цвета, и звуки потеряли силу, крайне раздражённый сложившейся вокруг себя ситуацией Егор, то и дело сощуриваясь, бросился искать взглядом
– Отлично, – неожиданно сиплым голосом протянул он, продолжая пялиться в сумерки.
Это было очень противоречивым ощущением – точно знать, где находишься и при том совсем не узнавать место. И хотя с самого начала помутнения реальности Егор держался довольно бойко, с каждой уходящей секундой невидимая тугая пружина беспокойства всё сильнее сжималась внутри него.
Сквозь тревожную полутьму с трудом улавливались очертания деревянных карандашниц и стопок бумаг на столе напротив Егора, контур подоконника, силуэты горшков с фиалками на нём и само окно. Но, судя по всему, неурочное затмение для него сегодня впервые оказалось слегка бракованным. Он заметил интересную особенность – стена слева, мастерски отделанная декоративной плиткой под серый камень, по-прежнему выглядела выразительно и не погрязла во мгле.
– Да что ж такое-то сегодня, – пожал плечами он и, оторвав взгляд от фальшивой кладки, обернулся.
И вдруг наткнулся на циферблат в чёрном корпусе над входной дверью. В то же мгновение сознание его прояснилось, вернулись утраченные краски комнаты и галдёж прохожих с улицы, и он, свободно выдохнув, смахнул испарину со лба. До полудня оставалось двадцать минут – он в здравом рассудке, да и со временем всё в порядке. Правда, оно словно замерло, и тишину в кабинете нарушало такое ленивое тиканье еле ползущей по кругу секундной стрелки, что становилось не по себе.
С ним и раньше такое бывало. В глазах темнело, кружилась голова, а картинки реальности мешались в бесформенные пятна, но он знал, что делать – молчать. Именно молчать, и тогда пугающее помешательство отступало, а Егор спустя всего пару минут уже мог ясно понимать происходящее и критически мыслить.
Ему бы сейчас просто выскочить на улицу в прохладный июньский день, а ещё лучше хорошенько умыться ледяной водой, чтобы морок отступил. Вот только вместо этого он вынужден был, терпя тесноту душного помещения, вот уже четвёртый раз подряд сверять правильность данных своих документов с распечатанными для подписи бумагами. Как тут в голове не помутится? Неужели так сложно набрать на клавиатуре дату его рождения или фамилию – Кашевский – без ошибок?
Недовольству его не было предела. Ни на чём другом он уже не мог сосредоточиться, как вдруг череду его возмущенных мыслей прервал косой луч солнечного света, который всё же прорвался сквозь плотно сомкнутые персиковые жалюзи окна и бликом скользнул по его бледному лицу.
И тут странности продолжились.
Ведь в тот же миг нудно загудел его сотовый, который был обеззвучен ещё при входе в контору, и всё это время дремал на краю стола под папкой с документами. Из коридора, в котором Егор никого не встретил, когда пришёл, донеслись тихие шаги, будто крался кто-то. Потом в дверь за его спиной несмело поскребли, следом заскрипели петли, а створка чуть приоткрытого окна так шумно захлопнулась, что он вздрогнул. Секунда, и всё стихло, никто так и не вошёл, а Егор насторожился, но больше ничего не произошло, и он снова уставился в надоевший текст.
На этот раз ему и беглого взгляда по листку в руках хватило, чтобы понять – все сведения о нём верны. Однако стоило ему взяться за авторучку, чтобы поставить заветные подписи и сбросить наконец бремя нескончаемой бумажной
– Повинись, Демон!
По спине пробежали мурашки, и Егор зябко повёл плечами. Нет, предчувствие снова не обмануло его, когда десять минут назад он ненадолго стал почти незрячим, но он, как и всегда, отмахнулся от безумного внутреннего голоса, а зря. И вот теперь, борясь с желанием вскочить и броситься прочь из кабинета, он безмолвно наблюдал, как пышная нотариус с чересчур броским макияжем, минуту назад взахлёб расхваливавшая наследство, что вот-вот ему достанется от дальней родственницы, исчезла. Елену Дмитриевну Юрчук неожиданно поглотил туман. Вместо неё за шикарным глянцевым столом восседала статная пожилая женщина с убранными в аккуратный пучок на затылке седыми волосами.
– Повинись, Демон! – вдруг надменно шикнула женщина на Егора, гордо вздёрнув подбородок, а он в ответ лишь неприязненно скривился.
Сомнений не осталось, перед ним сущность – обычный сгусток неживой силы, чувств, недовольств и придирок. Для Егора обычный. Ведь сколько за свои двадцать пять лет он их уже видел – и не сосчитать. Боялся ли он их? Вовсе нет. Выходцы с того света не пугали его. Они раздражали внезапным появлением, а ещё вечным нытьём о личных не сложившихся потерянных жизнях. Бестелесные создания наперебой делились с ним возмущениями по поводу собственной кончины, после непременно упрекая, осуждая и даже частенько проклиная за то, что он в ответ безразлично молчит.
Вот и эта заблудшая душа оказалась не лучше. Мало того, что отвлекала его от важного дела, так ещё и в звании среди нечисти повысила – «Демон». Кто ещё из них двоих здесь «Демон»? Уж точно не Егор. Он лениво махнул рукой перед глазами, прогоняя видение, ещё раз и ещё – не выходило избавиться от образа пожилой особы. Тем не менее стоило ему дважды крепко зажмуриться, как в ту же секунду стильный кабинет с застеклёнными грамотами и лестными отзывами в рамках на стенах понёсся по кругу.
– Плохо вам, Егор Евгеньевич? – прорвался к нему сквозь непроглядный смог голос живого человека. – Я смотрю, вы второй раз за полчаса румянец со щёк потеряли. Врача?
И тогда Егор очнулся: напортив него, чуть приподнявшись из кожаного кресла, суетилась с наполовину наполненным водой стаканом та самая недавно канувшая в туман посмертия Елена Дмитриевна Юрчук. Она настороженно всматривалась в лицо жутко побледневшего клиента и то и дело щёлкала пальцами перед его глазами.
– Мне хорошо, – с трудом разлепляя губы, соврал Егор. – Душно тут у вас. Просто душно.
Елена Дмитриевна посмотрела направо, и Егор туда же. На стене над высоким стеллажом, целиком заставленным пузатыми жёлтыми папками с документами, висел незатейливый кондиционер. На электронном табло его светилась цифра двадцать один. Нотариус перебросилась испытывающим взглядом на странного посетителя, а Егор отёр лоб от проступивших капелек пота, и, не говоря больше ни слова, вернулся к бумагам, что по-прежнему лежали перед ним. Ему оставалось только поставить подписи, и он, не медля ни секунды, принялся за дело.
– Это всё от чувств, наверное, Егор Евгеньевич, – хитро ухмыльнувшись, предположила Елена Дмитриевна. – Ещё бы, такое наследство получить. Любой бы растерялся от радости.
– Какое «такое»? – уловив в словах нотариуса усмешку, насторожился Егор.
– Ну, как же, – не унималась Юрчук. – Крепкий частный дом в семьдесят два квадратных метра, построенный больше полувека назад. Раритет так сказать. Винтаж сейчас на пике популярности. Вы не знали? Ну, вы чего, Егор Евгеньевич? Участок земли опять же, где есть приусадебные постройки, погреб, сад, огород. Пора, ой, давно пора, вам, молодым, к земле возвращаться. К корням, так сказать. И название у села такое…