Лживый язык
Шрифт:
— Невероятно! — воскликнул я, быстро соображая. — Потрясающая история. Именно такие я и ищу.
— В самом деле?
— В основу своей диссертации я намерен положить устные рассказы, — объяснил я. — Хочу поспрашивать местных жителей о том, что они думают об искусстве.
— Понимаю, — неуверенно кивнула женщина. — В таком случае, как я уже говорила, вам лучше побеседовать с моим мужем. Он в этой области большой специалист. Сегодня после обеда он дома. Приходите, если хотите встретиться с ним.
— А это удобно?
— Почему же нет? Уверена, он очень обрадуется тому, что нашелся повод немного отвлечься от работы.
— Мне бы не хотелось отрывать его от дел.
— Глупости.
— Вы очень любезны, спасибо.
— Не стоит благодарности. Я скоро буду, а вы пока походите тут еще. Здесь есть что посмотреть. Да, кстати, забыла спросить, как вас зовут.
— Адам, — сказал я. — Адам Вудс.
Джун Питерс покинула церковь. Массивная деревянная дверь с грохотом закрылась за ней. Я продолжал экскурсию по церкви. Прошел мимо алтаря в северный боковой придел, завернул за угол и увидел гробницу женщины. Ее подобие было вырублено в мраморе. В левой руке она держала книгу, вероятно, молитвенник, в правой руке — череп без нижней челюсти. Смотреть на череп было неприятно, и я, не сделав никаких заметок в блокноте, отвернулся и по приделу направился к выходу. На пути мне встретилась еще одна мраморная гробница со скульптурным изображением мужчины, смотрящего на лежащую женщину. Декоративные изыски: парчовое платье женщины, саржевый шнурок, опоясывающий ее талию, кисти на подушке под ее головой — все это было исполнено великолепно. Но мое внимание привлекли не эстетические достоинства надгробия, а позы мужчины и женщины: она лежит на спине, он смотрит на ее бездыханное тело. Я остолбенел.
Когда мы жили с Элайзой, я часто просыпался среди ночи и наблюдал, как она спит. Приподнимался на локте, ладонью подперев голову, и смотрел на нее. Временами ее дыхание становилось совсем тихим, неслышным, так что казалось, будто она умерла. В такие мгновения я особенно сильно ее любил. Но потом ее грудь вновь вздымалась и опускалась, она начинала шевелиться во сне.
Я услышал, как хлопнула дверь, и, обернувшись, увидел жену директора школы. Она смотрела на меня.
— У меня для вас хорошие вести, — сказала она, подходя ко мне. — Как я и предполагала, муж будет рад встретиться с вами сегодня. Он предлагает выпить с ним чаю в четыре часа, если вам удобно.
— Превосходно.
Женщина объяснила, как дойти до ее дома, находившегося на территории школы, затем извинилась.
— Простите, мне нужно бежать. А то бы я с удовольствием с вами поболтала. Я плохо представляю, о чем вы хотите писать, но, думаю, это замечательно, что вы интересуетесь искусством и прошлым. Просто здорово. У меня чуть слезы на глаза не навернулись, когда я увидела, как вы смотрите на ту скульптуру.
— Вы, должно быть, мистер Вудс. Тот самый молодой человек, о котором говорила мне жена, — сказал директор школы, открывая дверь своего большого викторианского дома. Он протянул мне руку. — Здравствуйте. Джеффри Питерс. Входите, прошу вас.
Седовласый щеголеватый мужчина провел меня через холл в просторную гостиную, где в камине потрескивал огонь, отбрасывавший теплые блики на стены цвета сливочного масла.
— Присаживайтесь. — Он жестом показал на глубокое мягкое кресло оливкового цвета. — Позвольте угостить вас чаем?
— С удовольствием, — сказал я, опускаясь в кресло.
— Я отлучусь на минутку, а вы пока устраивайтесь поудобнее.
Как только он удалился, я встал и принялся разглядывать со вкусом обставленную гостиную. Одну стену занимал огромный книжный шкаф с книгами по архитектуре церквей и соборов, с трудами о духовном начале и христианстве. На отполированном до блеска комоде из красного дерева стояли фотографии,
— Угощайтесь, — сказал Джеффри Питерс, ставя поднос на журнальный столик между креслами. — С молоком и сахаром?
— Только с молоком.
— Сдоба? Джун печет великолепные кексы с цукатами и орехами.
— Не откажусь. Спасибо.
— Джун рассказала мне немного о вашей предполагаемой диссертации, — продолжал Питерс, передавая мне тарелку. — На первый взгляд, очень интересно, но не могли бы вы более подробно изложить суть вашей работы?
— Да, конечно, — сказал я, пытаясь не думать о специальной литературе в книжном шкафу, стоявшем передо мной. — Я плохо разбираюсь в храмовой архитектуре — я ведь совсем недавно защитился по специальности «История искусства», — но мне хотелось бы провести исследование о том, как экспонируются и воспринимаются художественные творения в таких уголках, как Уинтерборн-Эбби.
Питерс взял в руки чашку с чаем, в его глазах отразился глубокий интерес.
— Например, посещая музей — какое-нибудь всемирно известное место, такое как Тейт, или музей Виктории и Альберта, или Национальная галерея, — вы видите гениальные, умные творения непревзойденной красоты, но, как правило, я уверен, смотрите на них отстранений, не чувствуя своей причастности к этому искусству. А вот если живешь, учишься или работаешь в непосредственной близости от такого местечка, как ваше аббатство, где можно проследить вплоть до истоков историю каждого предмета в его коллекции, то, думаю, совершенно иначе воспринимаешь выставленные здесь экспонаты.
— Да, мне понятна ваша мысль, — произнес Питерс. — Интересная идея.
— Ваша супруга поведала мне потрясающее предание о маленьком мальчике, упавшем с башни.
— О да, очаровательная история, — рассмеялся Питерс. — Знаменитая нанковая сорочка.
— И о том, что, став взрослым, он подарил школе свою библиотеку. Мне было бы интересно изучить историю выставленной для обозрения в сокровищнице книги, а также, разумеется, триптиха из слоновой кости, потира, креста и остальных предметов. Ну и конечно, скульптур тоже. Некоторые из них — настоящие шедевры.
— Пожалуй, наша коллекция произведений искусств была бы гораздо солиднее, если бы в начале четырнадцатого века нормандская церковь, что стояла на месте нынешней, не сгорела после того, как в нее ударила молния.
— В самом деле?
— Увы. Totaliter inflammavit, columnis decrustatis. [26] Тот самый случай.
Питерс глотнул чаю и остановил на мне свой взгляд.
— Разумеется, я постараюсь помочь, хотя плохо представляю, что я могу сделать для вас.
26
Сгорела дотла, колонна рухнула (лат.).
— Может, в школе есть какие-нибудь документы, касающиеся коллекции, нечто вроде архива?
— Да, припоминаю, в библиотеке, кажется, есть что-то такое, некий журнал учета. Можете посмотреть его, если хотите.
— Спасибо, вы очень любезны. А еще, поскольку мне интересно понять, как люди воспринимают эти предметы, не могли бы вы свести меня с кем-нибудь из бывших сотрудников школы, например, или бывших учеников? Думаю, хорошо бы услышать мнение как можно более широкого круга людей, представителей нескольких поколений.