М - 4
Шрифт:
— Согласен, — серьезно кивнул Виталий Алексеевич. — Но мы с тобой, к сожалению, не в Генштабе заседаем. Или к счастью? Короче, ладно, ты с Глебом и Юрой[15] переговорил?
— Естественно. Казаков в своем репертуаре, спокоен, как удав и ждет развития событий. А вот с Павловским какая-то непонятка, утверждает, что в курсе произошедшего, но по радио ничего обсуждать не станет. Отправил к нам начальника особотдела Темрюкского ОМБП и еще кого-то, сказал, они все объяснят. Вон они, собственно, подходят, через пару минут выясним, о чем речь, — командир фрегата кивнул в сторону иллюминатора, в котором был виден швартующийся к борту СКР катер. — Сейчас все и узнаем…
В рубку зашли двое — майор морской пехоты в стандартном камуфляже и высокий плотный мужик в старом советском «Бутане» без погон и знаков различия. Головного убора у него не имелось, зато на поясном ремне висела кобура, а
— Майор Ковалев, особый отдел 382-го отдельного батальона морской пехоты ЧФ, — представился первый, четко бросив ладонь к козырьку кепи.
— Капитан государственной безопасности Шохин, НКГБ СССР, — сообщил второй, тоже вытянувшись по стойке смирно. — Разрешите, товарищи офицеры?
— Командир корабля капитан второго ранга Аксенин. Проходите, товарищи… ЧТО? — до Константина дошел смысл предпоследней фразы. — Простите, товарищ капитан, но… что вы сказали? Я не ослышался?
— Вы все правильно услышали, товарищ капитан второго ранга, — серьезно ответил Сергей, мазнув быстрым взглядом по застывшему соляным столбом внуку. — Понимаю, что в это сложно вот так сразу поверить, но сейчас сорок третий год. И я действительно сотрудник народного комиссариата госбезопасности Советского Союза.
Шохин чуть виновато улыбнулся, разведя руками в стороны:
— Мы на войне, товарищи! Да вы и сами это понимаете — вон, как фрицев приголубили, любо-дорого было поглядеть! — просто не готовы сразу принять. Кстати, с пленными я бы поговорил. Заодно, и вы послушаете, убедившись, что я прав.
— Знаете немецкий? — первым пришел в себя старпом, переглянувшись с Аксениным.
— Знаю, — не стал запираться контрразведчик.
— Добро, офицер среди выживших только один, сейчас его приведут, я распоряжусь. Вот его документы, сможете перевести, что в них написано? — Долгих протянул Сергею влажное удостоверение и еще какие-то бумаги.
— Разумеется, — Шохин быстро проглядев текст. — Капитан-лейтенант Томас Оппенхайнц, первая флотилия торпедных катеров Кригсмаринен, номер катера — «эс сто два», первая буква — сокращение от «шнелльбот», «скоростной катер» по ихнему. Дислоцируются в Крыму, оттуда и выходят на охоту. Последняя отметка датирована октябрем сорок второго года. Остальное? Два личных письма, какая-то накладная… не думаю, что это вас интересует.
— Спасибо, понятно, — кивнул тот. — Да вы присаживайтесь, вон туда. Значит, сейчас и на самом деле сорок третий год? А какое сегодня число… и где мы, гм, собственно говоря, находимся?
— Число сейчас двадцатое февраля, а находимся мы? Ну, очень надеюсь, в той же самой точке, где и были, то есть неподалеку от Новороссийска. Поскольку нам с вами, товарищи офицеры, как раз туда и нужно…
Глава 9
МОСКВА НА ПРОВОДЕ
Геленджик, 18 февраля 1943 года
Разумеется, ни в какой Новороссийск корабли не пошли — это взбудораженный всем произошедшим Шохин не подумавши изрек, на эмоциях, так сказать. Да и что им там делать, собственно? Допустим, БДК еще мог беспрепятственно подойти к Мысхако и высадить десант — и глубины, и береговая линия вполне позволяли. Зато «Адмиралу Григоровичу» с «Гайвороном» пришлось бы остаться на рейде, мгновенно вызвав к себе повышенный интерес гитлеровцев. От особо любопытных «интересантов», понятное дело, отбились бы — ни пикировщики, ни торпедные катера серьезной опасности для кораблей не представляли, но на секретности с этого момента можно было смело поставить жирный крест. Поэтому по здравому размышлению приняли решение идти в Геленджик, откуда при помощи местных властей выйти на прямую связь с Москвой, объяснив ситуацию. Тем более, капитан госбезопасности твердо гарантировал, что сумеет организовать это по своим каналам, миновав поначалу как штаб Черноморской ГВ, так и всего Закавказского фронта. Понятно, что Тюленев с Петровым все равно окажутся в курсе — а как иначе-то? — но уж пусть лучше им сообщат об этом непосредственно из Ставки. Шохину не то, чтобы сразу поверили, но прислушались, развернув корабли на новый курс.
Чем все это время занимался Степан? Общался с окончательно офигевшим от столь внезапно изменившийся окружающей обстановки ротным, понятно. Ну, а потом, когда удалось достигнуть полного взаимопонимания (тот бы и рад не поверить, но когда в считанные секунды переносишься из жаркого августа в промозглый февраль, а снаружи еще и идет морской бой, вопросы типа «нет, правда, что ли?!»
Заодно и про свои приключения вкратце рассказал — скрывать что либо просто смысла не имелось, скорее наоборот. Пацаны, многие из которых с удовольствием почитывали всякие книжки «про попаданцев», прониклись, так что санкционированная ротным выдача боеприпасов прошла организованно и штатно. И даже категорическое требование снять шевроны с триколором, оставив лишь нарукавные знаки с якорем на черном поле, вопросов не вызвало. Пока помогали экипажам бээмпэ и бэтэров погрузить БК из расчета «сколько влезет, чтоб не потонуть при высадке», и решали множество неизбежно возникших текущих проблем, прошло больше полутора часов и корабли застопорили ход на траверзе Геленджика, дожидаясь проводки в бухту…
С контрразведчиком Степану удалось недолго переговорить лишь на подходе к базе, когда Шохин вернулся на борт БДК. Капитан госбезопасности выглядел донельзя уставшим — насколько понимал старлей, за время перехода он только и делал, что наставлял на путь истинный командование угодившей в прошлое корабельной группы, вводя их в курс дела… ну, в смысле будущих дел, — но одновременно и счастливым, аж искрил.
Алексеев боевого товарища вполне понимал. Одно дело, притащить своему руководству кучу сверхценной информации, уже самой по себе способной в очередной раз изменить ход войны, и совсем другое — целых три боевых корабля из далекого будущего. Нет, сам по себе бэдэка был просто приятным подспорьем для защитников Малой земли: полноценная рота морской пехоты, два десятка БМП-2, пять «восьмидесяток» и, вишенкой на торте, пять САУ 2С1 «Гвоздика» — нехилая силища, однако в масштабах всей битвы за Новороссийск и Тамань не такая уж и супер-пупер вундервафля. Навалять фрицам все это боевое железо может весьма даже неслабо, но в процессе этого самого «валяния», скорее всего, и сама постепенно выйдет в ноль. Против штатной башенной пушки «тройки» или «четверки» противопульная броня не пляшет, от слова совсем — БМП и БТР с танками не воюют, их дело пехоту в нужное место доставить и огоньком прикрыть. Да и с боеприпасами тоже напряг быстро возникнет — насчет того, подойдут ли для тех же «Гвоздик» нынешние стадвадцатидвухмиллиметровые снаряды Степан испытывал определенные сомнения. Может, подойдут, артиллеристы — люди, шо пипец, какие консервативные (краем уха слышал, что еще во времена чеченских войн артель вполне спокойно использовала старые советские ОФС чуть ли не сорок третьего года выпуска — да и на Донбассе подобные случае тоже бывали), — а, может, и нет. Но, скорее, все-таки первое. Вот патроны к башенным КПВТ точно найдутся, а с бэховской 2А42, скорее всего, однозначно облом. Как морпех ни напрягал память, так и не сумел вспомнить, существовала ли в СССР этого времени 30-мм автоматическая пушка. Авиационная ВЯ-23 — точно была, на ильюшинских штурмовиках устанавливалась, зенитная 37-мм — тоже, он подобные в этом времени сам видел, и за их работой наблюдал. А вот тридцать мэмэ, походу, пока вовсе не используют…
И совсем другое дело — целых два ракетных корабля, даже по меркам Степана — современнейших, и несущих на борту очень даже непростое оружие. И речь не только про ставшие знаменитыми в последние годы «Калибры-НК», со страшной силой кошмарившие всяких бармалеев, — для противокорабельных комплексов цели тоже могут найтись, и вовсе не обязательно плавучие, но и расположенные сугубо на берегу. Вон, хоть бы нефтяные скважины в румынском Плоешти взять — аж до августа сорок четвертого, когда в город вошли советские войска, это был главный источник нефти для фрицев. Наши их с самого сорок первого с переменным успехом бомбили, но нефть как добывалась, так и добывается. И на этой нефти катаются фрицевские танки и летают самолеты. А вот ежели с полдесятка ПКР прицельно и в нужное место уронить, глядишь, наши будущие союзнички и поскорее отдуплятся, признав, что не ту сторону по собственной глупости выбрали, и не станут еще полтора года сопли жевать… Нет, можно, понятно, и сразу Бухарест откалибровать, дальности с лихвой хватит, она ведь на самом деле вовсе не та, что в Википедии для экспортных ракет заявлена, но это уж исключительно на рассмотрение той самой Ставки, с которой Шохин грозится напрямую связаться. Тут, правда, еще точно неизвестно, какие именно «Калибры» на борту — в сугубо противокорабельном исполнении, или тактические «наземные» тоже имеются, но не только (и не столько) в ракетах дело! В электронике в первую очередь! В электронике и технологиях, опережающей это время как минимум на семь десятков лет.