M&D
Шрифт:
– Через двадцать минут, Николай Алексеевич.
– На проходной будет пропуск, подниметесь сразу ко мне в приёмную.
Конец связи.
Оторвав от уха трубку, Андрей некоторое время смотрел на неё. Его охватило чувство безудержной радости. Вот это пруха пошла! Не успел он осмыслить проблему – из-за каприза Быстрова из оборота фирмы выведено более десяти тысяч долларов – как эта проблема сама собой решилась. Заявка на всю область – это значит, удастся сбагрить не только зависший склад, но и заработать на дополнительной поставке! Определенно, вмешались какие-то добрые ангелы или сердобольные
Очнувшись, он попросил заварить ему покрепче кофе – алкоголь ещё не выветрился.
Вечером, дома, уже собравшись, намереваясь спускаться к машине, он заметил, что дверца холодильника открыта.
– Мариам!
– Да, – ответила она с кухни. – Ты уже уходишь?
– Задержусь трошки.
По дороге на кухню он резким движением закрыл холодильник. Войдя, непроизвольно подбоченился.
– Мариам, ты знаешь, что будет, если держать дверцу холодильника постоянно открытой?!
И он нарочито нудным тоном принялся детально объяснять, к чему это приведёт – поломка дорогостоящего бытового прибора, крупные непредвиденные расходы.
– Я похожа на дуру, или на сумасшедшую?! Зачем так долго объяснять? Я просто не обратила внимания, только и всего, – ответила она спокойно, выслушав от начала до конца всю тираду.
У него промелькнула мысль, что она это делает специально. Всё, что дарили его родители на свадьбу, либо уже сломано, либо отвезено на дачу, а поломки происходят аккурат перед отъездом, когда он куда-то спешит. Но озвучивать такие мысли не стоит – конечно, если нет желания прямо сейчас развестись.
– Мне делать специальный доводчик двери, чтобы она закрывалась? Хотя, мне кажется, и это окажется бесполезным – в один прекрасный день и он сломается.
– Если тебе что-то не нравится – я тебя не держу. Найти такую, которая будет закрывать твой холодильник.
– Мариам… кажется, я спокойно разговариваю, и говорю элементарные вещи, ты не можешь обвинить меня в необъективности.
– Ты всегда говоришь правильные вещи, ты уже надоел своим занудством. Собрал вещи, вот и езжай в свою командировку, оставь меня в покое.
Она опять затевала скандал, ей нужно было напиться крови, зарядиться энергией. Уехать так, не выяснив отношений, означало по приезду получить мега-скандал. Уже проходили.
– Да, ты верно подметила – я никогда к тебе не придираюсь. Не сую нос в женские дела, не капризничаю с едой, не предъявляю других претензий. Меня всё устраивает, но есть некоторые…
Договорить он не успел, она оборвала его резким замечанием:
– Ах, тебе не нравится, как я готовлю, но ты, видите ли, не делаешь замечания, потому что такой снисходительный! Я так и знала, что ты с трудом переносишь меня. Из-за ребёнка, да? Тогда знай: если любви нет, нам лучше сразу расстаться, чтобы мальчишка не рос в неблагополучной семье.
В этот раз она решила устроить грандиозную разборку. Думая, что уже привык и на автопилоте может гасить такие вспышки, Андрей с удивлением обнаружил, что противник не стоит на месте, развивается, и каждый раз придумывает всё более изощренные способы прессинга. Что делать? Доказывать свою правоту? На это жизни не хватит. И здоровья. Не следуй за правдой, она истощает зрение.
– Тебе
Мариам недовольно пожала плечами:
– Да? Ты «не суёшь нос в женские дела»? Конечно, ты никогда не помогаешь мне по дому.
Она применила испытанный, безотказный приём – провокация, вызов на дискуссию, в ходе которой будут разобраны многочисленные случаи. Он будет доказывать, что помогает по дому, она опровергнет все его доводы, и выдвинет новые обвинения. При этом будет всё передергивать, одержать верх в этой полемике невозможно, он, не выдержав, сорвётся, повысит голос, начнёт выплёскивать эмоции, завяжется перепалка, в которой ему, потерявшему над собой контроль, уже тем более не победить. Она, увидев его бессилие, а самое главное, нервное истощение, потихоньку свернет дискуссию, обернув всё в свою пользу, и заставит униженно извиняться. На всё про всё – около тридцати минут.
Он посмотрел на часы. Она заметила его взгляд и подлила яду.
– Торопишься? Ну, давай, выметайся, тебе же некогда, у тебя дела, бизнесмен чёртов.
«Тридцатью минутами уже не обойтись, минимум час», – подумал он, и, чтобы не терять время, ринулся в бой.
– Разве я что-то говорю не так, что-то такое, что противоречит здравому смыслу? Ты когда-нибудь слышала, чтобы я тебе приказывал приготовить профитроли вместо варёных сосисок? Меня абсолютно всё устраивает. Но ты не реагируешь на самые обыденные вещи. Ты знаешь, что продукты в холодильнике нельзя хранить открытыми – ну просто нельзя, это непонятно только наверное идиоту. Но ты с садистским упорством шинкуешь палку колбасы и выкладываешь открытой на тарелке в холодильнике. Окна в квартире круглый год задраены, даже летом, в сорокаградусную жару, ты утверждаешь, что тебя продует. Хотя, опять же, не надо ходить на занятия по гигиене в мединституте, чтобы иметь представления о проветривании. А мясо! Миллион раз говорил тебе: непрожаренное мясо и мясо с кровью – две огромные разницы. Ты же с упорством, достойным лучшего применения, кладёшь мне в тарелку едва размороженные окорочка. Я что, похож на людоеда?!
– Ты и есть – людоед. Боже, как я была слепа! Сколько в тебе ненависти! Ты ведь ненавидишь меня, ты столько времени держал всё в себе, и вот, наконец, показал своё истинное лицо. Дура я, слепая дура. Думала – семья, ребёнок… А что я получила?!
Говорила она обречённым голосом – слова, которые разжалобили бы камень. Это был плач вдовы в лачуге на окраине Тифлиса. Но декорации были совсем другие. А от «людоеда» не могли укрыться победные искорки в её глазах. Как быстро достигнут результат! Несколько завершающих мазков, и можно будет ехать.
Тематика спора переместилась из кухонно-бытовой области в область возвышенных чувств. Это было не хорошо, и не плохо, – это было никак. Смысл оставался прежним – кровь.
– Мариам… я люблю тебя, ты не можешь не видеть этого.
– Заткнись, не произноси это слово! Не оскорбляй мои чувства! Да, я видела, ты любил, когда мы только встречались, не было бы свадьбы, если б не любил. Без любви я бы не вышла замуж. Но сейчас, когда всё умерло, не смей говорить о любви. Да что ты можешь знать об этом чувстве, ты, кобель!