M&D
Шрифт:
Обнаружилось следующее – паспорт на имя Geza Spanyi, которым пользовался убитый при перемещениях по стране, оказался поддельным. Дом и машина были оформлены на Зинаиду Шаломову. А сам Моничев разыскивался у себя на родине, в России, за совершение целого ряда преступлений. Между тем Главное Следственное Управление при УВД Волгоградской области, в ведении которого находилось дело Моничева, не очень-то шло на контакт. Похоже, их не интересовало то, кто убил подследственного, заочно приговоренного к 10 годам лишения свободы за мошенничество и преступления против государственной
Становилось ясно, что с Николаем Моничевым расправились те, кому он задолжал и от кого скрывался. Распутать весь клубок и выйти на исполнителей и заказчиков крайне сложно, практически нереально. Поэтому признание Алексея Моничева, каким бы ни было абсурдным, для властей является палочкой-выручалочкой. Они благополучно закрывают дело, не ввязываясь в «разборки русской мафии». Журналисты не будут пугать общественность этим страшным словом, и власти могут смело рапортовать, что этой проблемы в Венгрии не существует.
С самого начала этой истории Имоджин была в курсе всего, что происходит. Отношение полиции и адвокатов к представителям прессы было вначале настороженным, но после выхода очередного Voqq всё изменилось. В нём было собрано больше фактического материала, чем в других изданиях, и более объективно изложены события. И если большинство газетчиков пыталось притянуть факты за уши, чтобы подтвердить какую-нибудь свою точку зрения и изложить свою позицию, выразить отношение, то Voqq ограничился просто изложением фактов, предоставив читателю самостоятельно выносить суждения.
Габор переговорил с кем нужно, после чего и в полиции, и в адвокатуре к Имоджин стали относиться с особенным пиететом. Это был её звёздный час. Ещё бы, она вытянула тему, наверное, самую обсуждаемую сейчас в стране! А началось всё с того, как этот сумасшедший русский набросился на неё с кулаками и разбил камеру. Кто-то в шутку говорит, будто она роковая женщина, ведьма, но это всё от зависти. Тиражи поползли вверх – вот реальная категория, с которой никто не может не считаться. Колоссальный успех, и всё благодаря её активности.
В этом деле было одно обстоятельство, волнующее её куда больше, чем карьерный рост и деньги. Когда в распоряжении Имоджин оказались фотографии семьи потерпевшего, она сделала копию одной из них, и всё время носила её в своей сумочке. На фото было изображение 2-х летней Лизы, очаровательной малышки, которая, оставшись сиротой, жила у няни.
Красивая девочка, именно такой Имоджин видела свою дочку в мечтах. Даже имя – всё сходится! И вот, когда смутные поначалу мысли приобрели отчетливые очертания, она решила поговорить с мужем.
Мудрость подсказывает остерегаться сомнений и стремиться к надеждам. В один из дней, получив ичерпывающую информацию, касающуюся удочерения, она отложила всю рутинную работу на потом, и устремилась домой.
Имоджин открыла дверь, разулась, и, не снимая пальто, прошла в зал. Ференц, стоявший у окна, повернулся к ней.
– У тебя такой решительный вид, мне прямо страшно.
Она подошла к нему, уткнулась ему в плечо, затем подняла на него свой взгляд.
– Ференц,
Она уже столько передумала, так долго готовилась к этому разговору, что быстро, без запинки, рассказала всё. Сначала призналась в том, что это по её вине у них не получается зачать ребёнка. И что она проходит курс гормонотерапии, и ещё неизвестно, как всё пройдёт. Акцентировав внимание на слове «вина», она выразила надежду, что встретит понимание у своего мужа. Во-первых, потому что в их семье царит любовь и понимание, а ещё потому, что нашла выход из сложившейся ситуации.
В этом месте своего монолога Имоджин вынула фотографию Лизы.
– Посмотри, это та самая девочка, родители которой были застрелены в Телках, а сводный брат обвиняется в убийстве. Я полностью владею ситуацией, мне известен каждый шаг адвокатов, родственников, и полиции. У Моничева есть родной брат, житель Витебска, сейчас он в Волгограде, ведёт собственное расследование. Если он на правильном пути, что-то подсказывает мне, что он не вернётся в родной Витебск… Шурин занят организацией похорон на родине Моничева, в Белоруссии. Оказалось, полгода назад погибший специально просил его об этом: «в случае чего, дай слово, что похоронишь на родине предков». Мать Моничева – старая, недееспособная женщина. Первая жена, родная мать Алексея – её в первую очередь волнует, что там с её сыном. Няня – неизвестно, интересно ли ей будет держать у себя девочку, когда у неё закончатся деньги. И ещё – погибшая Антонина Гамазова не состоит в официальном браке с Моничевым. И она гражданка Венгрии, и Лиза – тоже. Если граждане Белоруссии там, или России, захотят забрать гражданку Венгрии, у них возникнут некоторые трудности. Кроме того, им придётся доказать, что это их кровная родственница.
Имоджин обрадовалась, увидев понимание в глазах Ференца, и, облегченно вздохнув, подытожила сказанное:
– Итак, что мы имеем. Родственники погибших заняты другими делами, им сейчас не до девочки. Единственная реальная опасность – её дядя, брат Антонины, занятый организацией похорон. Но он обычный парень, мы сможем создать такие препятствия, которые ему никогда не преодолеть. Нам нужно заняться удочерением Лизы как можно скорее, Ференц. Посмотри на неё, какая прелесть. Наша дочурка, Элизабет Уэйнрайт.
И она протянула ему фотографию.
– Мы это сделаем, нам это по силам, – уверенно ответил он.
Они крепко обнялись.
Ярко синело небо, пронизанные солнечными лучами белые тучи неподвижно стояли над землёй. В квартире Уэйнрайт царила симфония света – бледно-золотого, белого, голубоватого; свет лился, мерцал, окутывал обнявшихся супругов, словно стремясь проникнуть их насквозь, струился от светильников; а там, за окном, в клубящемся сиянии тонули вековые деревья, в переливах его растворялись и преображались все цвета. Свет превратил жилище в волшебный храм, раздвинул стены, сделал предметы прозрачными и переливающимися. И в этой световой феерии обнявшиеся у окна супруги увидели средоточием себя – мужчину и женщину, пришедших к окончательному взаимопониманию и согласию.