M&D
Шрифт:
Глава 23
Отдача приказания ещё не означает, что оно будет выполнено. Кодряну принялся объезжать больницы, деньгами которых распоряжался «Городской аптечный склад», но результаты его оказались плачевными. Главные врачи неохотно делали заявки. Они возмущались высокими ценами, возмущались вообще тем, что не могут тратить сами свои деньги, к тому же, чтобы попасть на приём, нужно было приложить усилия.
Внушение, которое было сделано Кодряну, придало ему некоторый позитивный настрой, и этот настрой продержался ровно неделю. После чего администратор приуныл, а вслед за ним и менеджеры. Обезьянья это работа – кто-то загребает деньги, а кто-то вынужден обивать пороги и унижаться. Чиновники из мэрии сделали себе кормушку,
Чувствуя, что народ тихо ропщет, Андрей собрал совещание, на котором, опять же, выслушал жалобы на то, что улова никакого.
– Каковы охотники, такова дичь, – снисходительно ответил он на это.
И терпеливо принялся объяснять ободранному администратору, и менеджерам из дерева вытесанным, что предоставил им лучшие условия: не нужно заключать договора и договариваться насчет денег; всё, что требуется – заставить больницы выбрать заказанный ими же товар. А главврачи возмущаются, потому что кормушка уплыла от них, и они не могут работать со «своими» поставщиками, от которых получают откат. За эту несложную работу сотрудники получат какой никакой, но гарантированный оклад, и сохранят свои рабочие места. Не возбраняется разрабатывать свои сделки и получать с них проценты – если не нравится эта схема с «Городским аптечным складом».
Кодряну заговорил кислым тоном и поджал губы. Его Ворсейшество выразил неудовольствие по поводу того, что его занимают бесперспективными делами.
– Ну, так ещё раз говорю, – проговорил Андрей с безразличным видом, – не смею вас неволить. Отпускаю вас, пусть ветер перемен подскажет вам дорогу. Я сам всё сделаю, и если дело окажется достаточно лёгким, то вы догадываетесь, какие будут мои выводы о вашей профпригодности. Если вы меня обманывали, заплатите неустойку, и досвидос.
Менеджеры вдруг заговорили, перебивая друг друга:
– Мы еще не всех клиентов обошли!
– Ладно, Андрей Александрович, зачем так сразу.
Посыпались уверения, что не всё так плохо. Кодряну стоял возле своего стола, закинув голову, и, когда умолкли голоса, заговорил с повелительным видом, протягивая указательный палец к стопке счетов:
– Это ерунда, то чем мы занимаемся. Сейчас нужно заниматься продуктами. На рынке…
– Либо вы продаёте зубную пасту и распихиваете шовник по больницам вперёд меня, и получаете в этом месяце свой оклад, – оборвал его Андрей, поднимаясь со своего места и направляясь к выходу, – либо делаете план, и получаете оклад плюс процент. Если не будет ни того, ни другого, я вычисляю упущенную выгоду, и вы мне её энергично выплачиваете. Прошу не забывать: вы лично расписывались за выполнение плана.
И вышел из кабинета, жестоко пеняя себя за то, что не остался сам и не выгнал народ, беспрерывно скулящий и оглушающий своими пустыми жалобами.
Штейн приехал в Волгоград, как только узнал о том, что при развозке продукции возникла заминка. Платёж в Совинком, и, соответственно, в Джонсон, задерживался, и с этой ситуацией нужно было срочно что-то делать.
Компания «Джонсон и Джонсон» понесла серьёзные убытки из-за кризиса. Продукцию отгружал официальный склад, счета клиентам выставлялись в рублях, и те, кто заплатил после дефолта, погасили не всю стоимость товара, о только одну пятую.
Кроме этого, налоговая инспекция обнаружила серьёзные нарушения и выставила зарегистрированному
ГНИ разрешила компании в счёт долга перед бюджетом отгружать продукцию в больницы. По предъявлению пропечатанных лечебными учреждениями накладных сумма недоимки уменьшалась.
Оперируя этими данными, Штейн быстро наладил контакт с главврачами нужных больниц, и те подписали необходимые бумаги – в обмен на обещание отгрузить бесплатно расходные материалы.
На всё это ушла неделя. Ещё несколько дней потребовалось, чтобы добиться оплаты от ЗАО «Городской аптечный склад». Всё это время Штейн находился в Волгограде, и счёл для себя возможным уехать лишь тогда, когда лично отправил по факсу в Джонсон платежное поручение от Совинкома.
Теперь, когда с ним был установлен, что называется, полный контакт, Андрей уже не стеснялся показать нерентабельность той деятельности, что велась помимо продаж шовного материала. Необходимость в выстраивании «Совинкомовских деревень» отпала. Штейну было дано следующее объяснение. Совинком всегда был преуспевающей фирмой. Были серьёзные наработки, платежеспособные клиенты. И, пока не грянул кризис, всё шло хорошо. Но произошедшая встряска обнажила слабые стороны. Люди растерялись и не работают с прежней отдачей. Всех взяли по знакомству – это тоже сыграло свою роль. Выкручивать им руки приходится с оглядкой. Опять же, нет свободы действий из-за официальной работы – Эльсинора. Возникли опасения, что недовольные работники сообщат туда, что у сотрудника иностранной компании свой собственный бизнес, связанный с продажами продукции конкурирующей фирмы.
…И так далее.
Штейн признался: личность Кодряну всегда вызывала в нём сомнение. Впервые увидев его, он подумал, будто это владелец фирмы, а Андрей у него на побегушках. Теперь, когда выяснилось, что администратор взят по рекомендации матери Андрея, всё стало ясно, хотя… не до конца. Деятельность Совинкома была и остается загадкой, а всё, что непонятно – от этого лучше избавиться. Разумнее было бы уволить всех, оставив только бухгалтера и секретаря. Пусть сделок будет меньше, зато ситуация прозрачная и предсказуемая.
Они приезжали в офис, обсуждали дела, звонили, печатали документы – в общем, занимались своими вопросами, не обращая никакого внимания на сотрудников, будто их не существовало вовсе. Только едва заметный кивок в качестве приветствия. К концу второй недели менеджеры перестали показываться на работе. Коврожрец Кодряну робко пытался завести разговор, но Андрей его осаживал конкретными вопросами: «Что сделано, на какую сумму продано товара?»
В один из дней ковроугодный администратор вбежал в кабинет задыхаясь так, будто промчался без машины по всем волгоградским рынкам:
– Никто не хочет брать зубную пасту! А мы не можем заняться шовным в полный рост, пока не реализована эта паста.
Вечером предыдущего дня в отсутствие Андрея у него состоялся доверительный разговор с Штейном – обсуждали хозяина. И Штейн коварно поддержал администратора, а затем позвонил компаньону и пересказал весь разговор. Кодряну относился к такому специфическому типу людей, у которых отсутствует фильтр между мозгами и речевым аппаратом, они выкладывают всю информацию, которой располагают. Он рассказал деловому партнеру хозяина всё, что знал: взаимоотношения с Ревазом, долг Атикону, краснодарская сделка, зависимость от поступлений денежных средств от клиентов Штейна, и многое другое. И посетовал на то, что не может выполнить просьбу Ольги Альбертовны – помочь сыну встать на ноги. Если мальчик настолько упрям, что не принимает бескорыстной помощи, о чем тут можно говорить. В порыве откровенности Кодряну доложился, что в рабочее время занимается собственным бизнесом – продажей ковров, и что это очень перспективное занятие.