Мачеха для дочки снежного короля

Фави Ксения

чувствовала его нетерпение и быстрые влажные поцелуи. Он стянул с себя темные

боксеры„

Мои легкие лишись кислорода от одного взгляда на него. Этот мужчина

совершенство, везде. Бесстыдно я не сводила глаз с большого ровного

напряженного пениса. очертила взглядом каждую венку. Погладила розоватую

поблескивающую смазкой головку. Почувствовала, как меж бедер стало совсем

мокро.

– Пожалуйста, Ник.

Он улыбнулся, надел презерватив.

Наконец оказался сверху. Я ощутила у своего

тела напряженный член. Мои мышцы расслабились, принимая любимого, и тут же

охватили его. Мы оба застонали от упоитепьности этого момента. Ник толкнулся в

меня, довольно быстро нарастил темп. Мы хотели хоть чуть-чуть утолить эту жажду.

Он целовал меня в висок, скулу. На ухо шептал, насколько любит. Я вторила

каждому слову, каждому движению. впивалась пальцами в крепкие ягодицы,

заставляла входить еще глубже.

– Ах...

Оргазм накрыл лавиной, сильно, внезапно. Я не сдержала громкий крик, да и не

помнила себя от наслаждения. Никита дернулся, судорожно задышал, и я

почувствовала, как резинка наполняется теплой влагой. Мужчина опустился сверху,

я гладила его плечи, ловила темп вдохов и выдохов.

– Люблю тебя,– еле слышно прошептала я то ли ему, то ли себе. Но Ник услышал.

– И я люблю тебя, родная.

Никита опустился рядом, придавил меня своим бедром. Запустил пальцы в волосы,

чуть сжал затылок, притянул к себе. У мужчины пока не было сил на поцелуи, но

его дыхание ласкало мою кожу. Я тоже хватала ртом воздух. Не раз я представляла

себе близость с этим человеком. Но сейчас понимала, я и предположить не могла,

как все будет. Ведь такого наслаждения я прежде не ощущала.

– Ты чудесный, Ник,– прошептала я без тени смущения.

Я не знала, что будет утром или завтра. Но именно сейчас мне не хотелось

стесняться его. Я желала почувствовать его своим.

– Это ты мое чудо, - тихо произнес Ледянский.

Я повернулась к нему, наши губы соприкоснулись. Его язык провел по моему

нежную линию, скользнул глубже. Мы уже привычно соединили дыхания.

– Я хочу быть с тобой, Ева, - хрипло признался Никита, отпрянув.

– Ты и так здесь, - ответила я.

Он мотнул головой.

– Жить с тобой, - сказал он,– находиться рядом всегда.

Глава 17

Меня охватила дрожь, и я приникла к нему ближе.

– А как же Ляля, Есения?..

Ник прижался щекой к моей щеке.

– Мне кажется, ты думаешь о моей дочери больше, чем родная мать, - прошептал

он.

Я лишь растерянно молчала.

Мужчина приподнялся на локтях, его лицо оказалось

сверху.

– И мне ты очень, очень нужна.

Он принялся целовать мои щеки, отрывисто касаться губами губ.

– Моя хорошая, моя... Моя...

Ледянский ласкал меня, шептал волнующие слова. Я тоже скользнула руками к его

шее, затылку.

– И я хочу быть с тобой. Больше жизни.

Я не могла врать. Все эти недели я изнемогала от страсти, от нежности к этому

мужчине. Не смела даже задержать на нем взгляд, не то чтобы признаться в

чувствах. Но сейчас он здесь, со мной. Родной, теплый, ласковый. Он нуждается во

мне, и я не уступлю его никому.

Ник вновь соединил наши губы. Его ладонь легла на мою грудь, теплые пальцы

чуть сжали сосок. Я застонала, руками скользнула по его позвоночнику. Ощупала

бедра, живот. Мужчина тяжело дышал, не разрывая глубокий поцелуй. Ладонью я

почувствовала горячую бархатистую плоть, погладила, очертила пальцами. Так

нравилось касаться его. Слышать сдавленный стон.

Он приподнялся, достал еще одну резинку, надел. Развел мои бедра, сжимая

ягодицы. Притянул к себе, вошел. Медленные, ритмичные движения. Теперь мы

смаковали близость, со стонами выдыхали после каждого толчка. Я ощущала, как

он наполняет меня. Любовалась сильным телом в капельках пота, сходила с ума от

его запаха. Окончательно понимала и верила—он здесь, он мой.

Мы кончили в унисон и еще долго переводили дыхание. Не хотелось ничего больше

говорить. Казалось, все и так понятно, уже решено. Мы не сможем друг без друга, и

остальному миру придется лишь смириться. В переплетенье тел мы сладко уснули

до утра.

Никита

Мне было неловко, что я умудрился уместить в одни сутки весь конфетно-букетный

период и первую близость. Но мне не терпелось, наконец, хочу от слов перейти к

каким-то действиям. Да и просто окружить Еву позитивом. В последнее время мы

только и делали, что преодолевали трудности. А впереди еще более нелегкий путь.

В последние дни у колыбели дочери я много думал и пришел к выводу, что

правильнее всего будет строить семью с Евой, Тасей и Лялькой. В Еве я внезапно

нашел самую желанную женщину и родную душу. С Таськой мы стали лучшими

друзьями, и я с удовольствием буду выполнять все функции ее отца. Моя же

малышка... Ляля совсем не нужна родной матери.

После откровенного разговора, который перешел в разборки на повышенных тонах,