Мачеха поневоле
Шрифт:
Убедившись, что все сыты, я пошла к бабе Нине. Объявившийся вдруг папаша вызывал у меня вполне объяснимые опасения.
Потому что Анька всегда находила себе не тех мужиков. Её буквально тащило к тем, у которых на лбу написано – я буду отвратительным отцом и мужем, я пропью все твои деньги, втравлю тебя в неприятности, а потом сбегу, утащив твой телик и золотую цепочку.
Раз за разом она наступала на эти же грабли, одуматься у неё и в мыслях не было.
– Ты ничего не понимаешь, – вспыхивала она. – Это любовь, а ты просто
Она старше меня на четыре года, но даже в мои пятнадцать я только диву давалась, как же так можно. Неужели она не видит, какой он говнюк?
А потом, когда мне восемнадцать стукнуло, приключилась та история. Вспоминать о ней я не очень люблю, но сейчас у меня перед глазами живое напоминание – Ангелина. Она очень на папу похожа.
Тогда только матери не стало. Умерла она рано, внезапно, нелепо… Несчастный случай. Нас из колеи выбило, Анька пузата дочкой, папаша жениться и не думает, тем не менее поселился у нас.
Ночами он пропадал, днем спал, смотрел телевизор, жрал, как не в себя. Пил.
– Он ищет работу, – защищала его Аня. – Просто он очень ранимый. И красивый…
Он и правда красивым был. Только Аньку на сохранение положили, а мы с ним одни дома остались. С каждым днем становилось все хуже, я думала сбежать, а потом вернулась Аня. В очень неоднозначный момент – её "муж" меня в углу зажал, пытаясь поцеловать. О том, что могло произойти, не приди сестра я и думать боялась, а так отделалась оторванным на рубашке рукавом.
Только Анька мне не поверила. Решила, что я хочу отбить её мужчину, разрушить её жизнь. Кричала, рыдала. Я тогда ушла, практически, в чем была. Жила в общаге института, потом, через два месяца вернулась, думала, поговорим. Не тут то было. Даже дочь свою подержать не дала.
А я в Москву уехала. Первые несколько лет училась, на хлебе и воде жила, потом работала везде, где только можно. На квартирку копила семь лет. А теперь…прошлое догнало, да ещё и с тройным бонусом.
Баб Нина сразу завозилась, поставила чайник, я в окно поглядываю, отсюда наш двор хорошо видно. Ангелина в доме, ей с младшими играть неинтересно. Мишка сидит на крыльце, а Соня возится в кустах. Наверное, жуков ищет.
– Папаша объявился, – призналась я. – У двойнят. Я теперь не знаю, что делать.
Соседка на стул осела, ладони к морщинистым щекам прижала. Вскипевший чайник требовательно засвистел, но она и не заметила, я встала и выключила сама.
– Это что, он теперь их отнимет? – ужаснулась она. – Нельзя, нельзя отдавать, ты же знаешь, каких мужиков наша Аня любила!
Я вздохнула, кому, как не мне знать, насмотрелась в былые годы.
– Но этот вроде приличный, – принялась вспоминать я. Но кроме того, что он был красивый и мокрый ничего не вспоминалось. – Может, обойдётся?
Баб Нина явно так не считала, руки затряслись, я понеслась капать в стакан терпко пахнущую валерьянку, затем давление мерить, потом искать таблетки от давления…
–
– А он? – подалась вперёд я.
– А он сказал, чтобы аборт делала! – потом голос до шёпота понизила, обернулась даже. – Они тут недалеко из деревни курорт делали… говорят, кто уезжать не хотел, пожгли, прямо в домах!
Я постаралась сделать скидку на возраст, ибо быть такого не может, все же, не в средневековье живём.
– А ещё Анька ездила к нему, как родила… С синяком вернулась. Алиса, ты ему деток не отдавай. Вдруг он их на органы? Такой-то злодей…
А я вернулась домой с полным пониманием – все плохо. Анька снова вляпалась, да я вместе с нею. Вот что мне теперь делать? Везти их в Москву, на свои тридцать потом и кровью заработанных квадратных метров? Но я не могу так сразу…учебный год ещё не кончился, ну, куда я колючку – Ангелину увезу? Они и так страшный стресс пережили. Мама умерла, месяц в приюте… Ужасно даже думать.
А потом оказалось, что злостный злодей и обидчик трепетных дев поселился аккурат по соседству, прям в доме дяди Юры, ныне покойного. Я всех детей домой загнала, окна закрыла.
–Никуда не выходим!
– Как это? – удивилась Ангелина. – Меня Светка в гости ждёт.
Я не могла им правду сказать. Отчасти потому, что Сонька только этого папу и ждёт – сразу сбежит. Отчасти потому, что Ангелина тогда вроде как, никому не нужной окажется, это её больно ранят. У близнят папа есть, а её то ли сидит где, то ли сгинул давно.
– Никуда! – решительно отрезала я.
А сама наверх поднялась, на третий этаж. Тут раньше комната для курортников была, с отдельной ванной, а теперь ванну выдернули, а комната стала хламосборником. Зато соседский двор отсюда был, как на ладони.
Злостный злодей явно не собирался никуда деваться. Сначала приехала машина с уборщиками, которые дружно мыли окна. Потом выгрузили целый грузовик барахла. Потом все уехали, а злодей…вытащил во двор шезлонг. Поставил его на самом солнцепеке, и улегся загорать, прикрыв лицо панамой и сверкая идеальным торсом.
Он явно никуда не спешил. Если он настолько злодей, насколько я думаю, зачем ему вообще дети? Совесть проснулась?
А Ангелина сбежала к подружке через окно. Сонька тоже хотела, но я успела ухватить её за толстые детские бока и назад в комнату втянула.
– По соседству поселился бандит, – решила признаться я. – А вы мне слишком дороги, вы, вроде как, моя единственная родня.
Сонька губы обиженно надула, но реветь не стала, слава всем богам. Убежала в комнату, зашуршала чем-то. А Мишка ко мне прижался, он начал ко мне привыкать, если бы не сестры ещё…