Мачеха в хрустальных галошах

Донцова Дарья

Жестяная тара оказалась старой и потертой, внутри лежали… драгоценности. Настя принялась перебирать ранее никогда не виденные вещички и сначала решила, что те принадлежали бабушкам, родительницам отца и матери, с которыми она никогда не встречалась. Она вообще ничего о них не знала. Кирилл и Антонина не рассказывали о своем детстве, не показывали фотографии. Но потом, внимательно разглядев цацки, девочка поразилась. Некоторые вещицы, например большие подвески с ярко-фиолетовыми камнями в оправе из ангелочков, казались дорогой бижутерией. Другие представляли собой пластмассовую ерунду.

Анастасия рылась в коробке и вдруг сообразила: Валя Фумичева

без ума от украшений, и, если принести ей что-нибудь из них, она засчитает их в качестве оплаты за свою работу. Только надо вытащить самый яркий, бьющий в глаза вариант. У Вальки начисто отсутствует вкус, она обожает все блестящее, большое. Еще раз изучив содержимое коробки, Настя решила: подвески с фиолетовыми камнями самое то, что нужно: выглядят дурным китчем, имеют оправу из жирных ангелочков, которых тупая Фумичева обожает до обморока. Кстати, у нее есть кулон с похожим уродцем…

Настя ойкнула, замолчала, потом пробормотала:

– Извини, забыла, что у тебя такие же. Но твои-то серьги настоящий антиквариат, а в той коробке был фейк.

– Можешь не вилять хвостом, – остановила я девочку. – Меня совершенно не волнует, что думают люди о моей одежде, макияже, украшениях и обо мне в целом. Значит, ты отдала подвески однокласснице?

– Ага, – жалобно сказала Настя и вытерла вспотевший лоб ладонью.

– Давно?

– Второго числа, – уточнила она. – Третьего тест предстояло писать, я к Фумичевой и понеслась. Правильно рассчитала, Валька обомлела от счастья, когда барахло увидела. Ой!

– Ничего, не стесняйся, – буркнула я, – у каждого человека свое мнение. Удивительно, что ты не побоялась взять серьги. Таскать у мамы из шкафа колготки это одно, а брать ювелирное изделие совсем другое.

Собеседница прищурилась.

– Уж не дура, разбираюсь в драгоценностях. В Интернете полно фоток. В той коробке дрянь лежала. Парочка пусет с мелкими камушками и бижутерия. Да и кто станет ценности в чулане ныкать? Они там испортятся от сырости. Мать туда стащила всякую ерунду: старую посуду, шторы из проданного дома, накидушки на кресла, которые давно выбросить пора, подушки поролоновые, одеяла древние. Она, как Скрудж, ничего выбросить не способна. В ящиках грелки резиновые, гирлянды, которыми прежний наш коттедж на Новый год украшали. Когда в особняке жили, в конце декабря я ребят на бал-маскарад собирала. Очень весело было, всегда разные карнавальные костюмы покупали. И на Хэллоуин наряжались. Раньше вообще супер как хорошо жили, а теперь… Я догадалась, откуда эти серьги, они к маскарадной одежде прилагались, только не помню к какой, больше им взяться неоткуда. Знаешь, как мама раньше покупки делала, пока вместе с папой еще с ума не сошла, пока фигов Дом Души строить не начали? Зайдет в магазин и все сметет! В особенности перед праздниками. Потом дома поглядит и удивится: «Зачем взяла?» Но никому не отдаст, уберет. Она жаднючая. В особняке у нас тоже подвал был. Мать нам с Родькой заглядывать туда запретила, сказала: «Там живут крысы, а они переносчики чумы. Одну девочку искусали, и та умерла, а перед смертью жутко мучилась».

– М-да, – буркнула я, – сильное заявление.

– Я никогда в подвал не совалась. Вдруг и правда там крысы? Брр! Когда мы в квартиру перебрались, – продолжала Настя, – мама тоже предупредила: «Не вздумайте в цоколь соваться. На стенах черная плесень, от нее рак бывает. Узнаю, что ходили, никаких подарков не ждите, ни на Новый год, ни на день рождения. И кстати, грызунов тут в сто раз больше, чем в Подмосковье».

– Ну

навряд ли она выполнила бы обещание, – усомнилась я. – А плесень на самом деле опасная вещь. Антонина не хочет, чтобы ее дети гадостью дышали, потому что любит вас.

Анастасия скорчила рожу.

– Ты ее не знаешь. Если мамахен чего пообещала, обязательно сделает. Помню, предупредила Родьку: если он восьмой класс с тройками закончит, то отдыхать на море не поедет. И чего? Братец получил тройбан по географии и остался дома с домработницей, а мы улетели. Мать жестокая, злая, только кажется пушистой, при посторонних притворяется, а когда мы одни, совсем другая. Она только папу любит, обожает прямо, а я так, под ногами мешаюсь. Мы с Родькой ее раздражаем. Прикажет чего сделать – если сразу не выполнишь, пощечин огребешь, без ужина в кровать потопаешь.

Я молча слушала Настю. Есть родители, которые считают, что ребенка надо воспитывать жестко, но вроде Антонина не похожа на них. Настя любит приврать. Мне она рассказывала про большое окно в комнатушке Родиона, меховой плед на широкой постели брата. И что оказалось на самом деле? Ничего подобного у него нет.

– Жарко как! Просто дышать нечем! У тебя воды нет? – спросила Настя. – Так пить хочу, что прямо умру сейчас.

Я протянула ей бутылку. Она схватила ее и опустошила одним глотком. Я внимательно пригляделась к Анастасии. Похоже, она не очень хорошо себя чувствует: глаза красные, лихорадочно блестят, лицо, наоборот, бледное, причем во время нашего разговора оно постоянно меняло цвет.

– Ты не заболела, случайно? – спросила я.

– Да не, – протянула собеседница, – просто как-то странно, все вокруг такое яркое, словно огнями подсвеченное. Короче, никто не станет ценности в чулане ныкать. Очень тебя прошу, дай мне свои серьги. Мать вчера на твои уши так глядела! Я мигом поняла: узнала бижутерию и захочет проверить, на месте ли ее барахло. Попрет в чулан, а дерьма в коробке нет. Степа, она меня убьет!

– Не придумывай, – остановила я фантазерку, – Антонина давно забыла, что свалено в запаснике.

– Ты не знаешь, у нее память слона, – зашептала Настя, – все-все в голове держит. Увидит, что нет дерьма, пристанет ко мне. Она из человека любую тайну вытянуть может, так с тобой поговорит, что не захочешь, а правду выложишь. Степа, помоги!

Анастасия заплакала.

– Мне обещали летом шубку купить, настоящую, норковую, разноцветную. Я так ее хочу! Мамашка начнет огнем плеваться, и не будет манто. Никогда!

– Может, Антонина уже в подвал сбегала, – протянула я.

– Нет, – возразила девочка. – Я следила за ней, решила, если мать в подвал попрет, остановлю ее.

– Каким образом? – удивилась я.

– Не знаю. Упаду, сломаю ногу-руку… – Голос Насти упал до шепота.

Я положила ладони на руль.

– Послушай, твоя просьба неуместна. Ты хочешь получить антикварное украшение, чужую семейную реликвию. Неужели ты на самом деле рассчитывала, что я отдам ювелирку? И не верю я тебе, ты много врешь. Рассказывала про кровать, накрытую пледом из натурального меха в просторной комнате Родиона. Я была на его половине, видела крохотный диванчик, одеяльце из синтетики и поняла, что твоя спальня больше и удобнее, чем у брата. Ты лгунья! По какой причине я должна сейчас поверить рассказу про коробку в подвале? Наверное, ты придумала эту историю, чтобы получить мои серьги и отдать их однокласснице в счет оплаты ее услуг. Настя, твое поведение настолько глупо, что слов нет.