Мачеха в хрустальных галошах
Шрифт:
– Прикидывался, – отрезал Никита, – делал вид, что он ни при чем.
– Я вообще ничего не понимаю, – простонала я.
– Все очень просто, дорогая, – произнес следователь. – Валентин Сизов потребовал, чтобы Купер нарыл на Олега-Кирилла неопровержимые доказательства его вины.
– А это можно было сделать, только схватив его в момент убийства какой-нибудь женщины, – подхватил Столов. – Но мы знаем, что преступник не один год сидит на мощных лекарствах, которые подавляют его желания. Значит, надо изо всех сил раскачать лодку, выбить мужика из равновесия. Степа, ты оказалась
У меня затряслись руки.
– В серьгах не было камер, – продолжал Константин. – По плану Купера Степанида, появившись в квартире Монахова с приметными и знаковыми для него украшениями, должна была разбудить в нем убийцу, а слова о поездке к Евсюковой просто обязаны были ввергнуть в панику Антонину. До кучи накануне приносят посылочку с куриной печенью, кольцом и запиской, которая деморализует парочку. Что произойдет, если оба, и Олег-Кирилл, и Антонина-Мика, перепугаются до нервного тика?
– Они захотят убить Козлову, – тут же ответил на вопрос Никита. – Смотри, Степа, как развивались события. Сначала появляется визажистка, работает пару дней. Потом приносят мерзкий «подарочек». На следующий день гримерша заявляется в пресловутых серьгах, да еще говорит о поездке к Евсюковой. Что должны были подумать близнецы? Козлова все знает, издевается над ними, дразнит их, ее необходимо срочно убить.
– Ужас! – прошептала я. – Им не пришло в голову, что меня используют втемную? Что умный человек никогда не попрется в дом к убийце в известных ему серьгах?
– Чтобы оценить ситуацию, нужно как минимум сохранять спокойствие, – пояснил Никита, – а парочка, как и рассчитывал Купер, запаниковала. Правда, далее все пошло не совсем так, как рассчитывал организатор. Олег-Кирилл не предпринял попытки убрать опасного свидетеля, этим занялась Антонина. Она подсунула конфету в твою сумку, у тебя началась аллергия, Тоня велела приехать к ней в клинику, где собиралась запихнуть тебе в зуб побольше яда. Но тут вмешался Костя и отвез тебя к Томилину.
– Мне почему-то не понравилась активность Монаховой, – поморщился Столов. – Степа, не спрашивай почему, не смогу ответить. Просто возникло ощущение тревоги, будто рядом загорелась табличка «Опасность». А потом я и вовсе отчего-то насмерть испугался, когда ты сообщила, что сидишь у нее в лечебнице, ждешь исследования на каком-то аппарате, способном определить все виды аллергии. Я мигом позвонил Томилину, передал ему твои слова и услышал: «Такого чуда техники не существует, девушку разводят. Она заплатит большие деньги за то, чего нет на свете». Но ты-то мне сказала, что за исследование с тебя ни копейки не возьмут. Зачем же Монаховой тебя обманывать? Я кинулся к Виктору, вдвоем мы помчались в лечебницу Антонины, нашли тебя в одурманенном состоянии, Томилин догадался вскрыть твой зуб, вытащил контейнер с ядом. И тут как раз примчался наш премудрый сыщик, причем со своим доктором.
– Купер мне звонил, – прошептала я. – Сначала ты, потом он.
– Ага, – кивнул Столов, – и ему ты тоже сказала про исследование. До этого Петер следил за тобой и на звонки не отвечал. Увидел, что вы с Монаховой приехали в клинику, решил узнать зачем и сам звякнул. Вариант, что у тебя действительно заболел
– Вот почему она призналась, – сообразила я, – ее взяли с поличным.
– Сестра очень любит брата и готова ради него на все. Однако, когда ей объяснили, что Кораблеву стопроцентно светит пожизненное заключение, а вот ее собственный срок будет зависеть от того, согласится ли она сотрудничать со следствием, тут уж информация посыпалась из нее как из рога изобилия. Антонина очень хотела заслужить снисхождение.
– Ну да, брата сдала. И тем не менее никаких имен-фамилий, связанных с Семьей и Папой, не выдала, – уточнил Никита. – Кстати, коробка с «сувенирами» Кораблева, серьгами убитых, теперь у нас.
– Зачем она их хранила? – спросила я. – Надо было выбросить!
– Я задал ей тот же вопрос, – кивнул Харитонов. – Монахова ответила: «Это не я, Олег сохранил сережки. Спрятал их сначала в подвале нашего особняка, а потом, после переезда в квартиру, в цоколе дома в чулане. Велел мне запугать детей, чтобы не лазили туда. Когда брату становилось по какой-то причине тревожно, он ночью шел смотреть на трофеи и расслаблялся».
– Мачеха в хрустальных галошах, – воскликнула я.
– Кто? – не понял Харитонов.
– Когда я была маленькой, Изабелла Константиновна купила внучке книгу современных сказок. Фамилии автора не помню, а вот одну, придуманную им жуть, до сих пор забыть не могу. История называлась «Мачеха в хрустальных галошах», в ней рассказывалось об ужасной женщине, которая убивала красивых девушек, забирала себе их украшения, а потом, вечерами, ходила в тайную комнату, рассматривала добычу, примеряла ее… – вспомнила я историю из своего детства.
– Хорошая книжка, добрая такая, – хмыкнул Никита.
– Прочитала только сказку про мачеху, – поежилась я. – Прибежала к Белке в слезах. Изабелла Константиновна еле успокоила меня, сказала: «Солнышко, это фантазия, таких страшных людей на свете не встречается. Давай выбросим эту книжку, она злая». Мы избавились от томика, и я потом долго жила с уверенностью, что писатель просто врун. Ну разве могут жить где-то такие отвратительные личности, как та тетка из сказки «Мачеха в хрустальных галошах».
– Увы, они есть, – произнес Харитонов, – наш Кораблев один из них. Он просто персонаж из той истории про мачеху в хрустальных галошах.
– Сколько социопата ни лечи, все равно он им останется, – мрачно констатировал Столов. – Олег-Кирилл – бомба, которая могла рвануть в любой момент. Да, лекарства и психотерапия держали его в узде, но вот интересно: знал ли душевед маньяка о том, что он успокаивает нервы, перебирая трофеи? А тебе, Степа, в тот день, когда Купер попросил съездить к Евсюковой, нужно было сказать Петеру: «Извини, я не психолог, не врач-психиатр, не смогу разговорить женщину, лишенную разума. Пригласи профессионала, который обучен работать с больными людьми».