Мадам Икс
Шрифт:
Джино улыбается и, ссутулившись, рьяно убегает на кухню, быстрее, чем я предполагала.
Логан ведёт меня через заднюю дверь в маленький двор. Мне кажется, я могу дотянуться до обеих стен улицы, если лягу. Но здесь поместилось четыре столика — три из которых заняты другими парами. Белые лампочки на шнуре развешены по всему периметру и держатся на гвоздях, вбитых в старый рассыпающийся кирпич над нашими головами.
Мы едва успеваем присесть, Логан упирается спиной в стену, как появляется Джино, держа в одной руке плетёную корзину с чесночным хлебом, а в другой — бутылку вина и два бокала.
—
— Джино, разве существует вино, которое мне не нравится? Ответь мне.
— Дерьмовое вино, вот какое, — говорит Джино, ставя передо мной бокал.
Они с Логаном смеются, но если где-то и прозвучала шутка, то я её пропустила.
Оба мужчины уставились на меня в ожидании. Видимо, я должна его первая попробовать? Ещё один новый опыт. Я нерешительно делаю глоток, припоминая последний раз, когда пробовала вино.
Оно другое. Мягче, не едкое для моих вкусовых рецепторов. Ароматное, но не слишком. Я киваю.
— Мне нравится. Но я не эксперт по вину.
— А кто эксперт по вину? Не я, — говорит Джино, — и, конечно, не этот шутник. Тут нет сомелье, mia bella, просто хорошее вино и хорошая еда.
— Mia bella? — спрашиваю я.
— Это значит «моя прекрасная», — отвечает Логан.
— Кто здесь итальянец, приятель? Точно не ты. Ты не отличишь bella от bolla. Оставь язык любви для меня, хах?
— Я думал французский — язык любви? — смеётся Логан.
— Нет-нет. Итальянский. Italiano 'e molto pi`u bella, — Джино машет рукой. — Фу, французский. Звучит как утка, говорящая себе в нос. А говорить по-итальянски всё равно, что петь, мой друг. Что вы будете есть?
— Удиви нас, Джино. Но учти, мы оба очень голодные.
— Мама на кухне, и ты знаешь её. Вам понадобится кран, чтобы вытащить вас отсюда, прежде чем она закончит с вами. Ты так наешься, что будешь просить о пощаде. И тогда, она сделает вам десерт! — он смеётся и в который раз, я упусткаю, в чём был юмор, тем не менее это цепляет.
Я усмехаюсь и потягиваю вино, которое, как он сказал, очень, очень хорошее.
Опять мы одни. Логан наклоняется вперёд, его руки лежат на столе.
— Джино — старый друг. И он не шутил о Марии. Она будет продолжать выносить еду, пока мы не наедимся до отвала.
Я делаю глоток вина.
— Это идеально, Логан. Спасибо.
Он смотрит на меня, глаза сузились, брови нахмурены.
— Икс, могу я задать тебе вопрос?
— Конечно, если ты и сам сможешь на него ответить.
— Договорились, — говорит он, — ты ведёшь серьёзную сделку. Я тоже не люблю говорить о себе.
— Получается, мы не болтливая пара?
Кивая, он смеётся и отламывает кусочек чесночного хлеба.
— Похоже на то, — Логан жуёт, глотает и его улыбка исчезает. — Думаю, начну с очевидного: как так вышло, что ты так мало
Делая большой вдох смирения, я вздыхаю.
— Я могу ответить в четырёх словах: острая глобальная ретроградная амнезия.
Логан моргает, пытаясь усвоить услышанное.
— Амнезия.
— Правильно.
Я пытаюсь скрыть свой дискомфорт большим глотком Мальбека.
— Острая глобальная ретроградная амнезия, — повторяет он и откидывается на спинку стула, когда Джино подлетает с большой миской салата и двумя тарелками, раздавая щедрую порцию каждому из нас, прежде чем исчезнуть ещё раз, не сказав ни слова. Когда он уходит, Логан приступает к еде, накалывая на вилку кусочки салата и свежей моцареллы, и глядя всё это время на меня. — Ты не могла бы объяснить?
Я несколько раз пробую еду, перебирая свои мысли.
— Это просто означает, что я понятия не имею, кем была. Я перенесла сильную черепную травму, которая повлияла на мою способность вообще вспомнить что-либо о себе. У меня нет воспоминаний до пробуждения в больнице. Вообще. Это произошло шесть лет назад, и я ничего не вспомнила, врачи говорят, что вряд ли это когда-нибудь произойдёт. Многие пациенты с амнезией испытывают то, что называется временной ранжированной амнезией, то есть они не помнят события, близких к травме, но помнят релевантную информацию о себе и прошлой жизни, детские воспоминания и тому подобное. Большинство пациентов могут и испытают спонтанное выздоровление, при этом они вспоминают большую часть забытой информации, хотя события, непосредственно предшествующие травме, зачастую отсутствуют. Тяжесть травмы и повреждение нейронных путей определяют тяжесть и постоянство потери памяти. В моём случае травма была чрезвычайно тяжелой. То, что я вообще выжила, что проснулась от комы и тем более, смогла функционировать как нормальный человек? Это считается необъяснимым чудом. То, что я избежала несчастного случая только с амнезией, какой бы серьёзной она ни была, является причиной для празднования. Так мне сказали. Но факт остается фактом: я проснулась без воспоминаний. Я вообще ничего о себе не знаю.
Логан выглядит испуганным.
— Черт, Икс. Что произошло?
— Никто точно не уверен. Я была... найдена кем-то, — я не смею даже думать об этом имени, — я была почти мертва. Считается, что вооружённый грабёж получился ужасно неправильным. Я должна была умереть. И, мне сказали, я умерла на операционном столе. Но они вернули меня, и я выжила. У меня была семья, но они умерли, а я нет. Они были убиты, а я спаслась. Или... так мне сказали.
— И никто не знает, кто ты?
Я трясу головой.
— Похоже нет. У меня не было документов, и члены моей семьи были мертвы. Никто не мог меня опознать.
— То есть, ты очнулась одна и была без понятия, кто ты такая?
— Не... одна. Нет.
— Давай вернёмся к тому дню, у меня лично возникли подозрения, — наступает очередная пауза, когда Джино забирает наши тарелки с недоеденным салатом, и взамен ставит маленькие квадратные с лазаньей. Мы оба пробуем, и после нескольких кусочков, Логан продолжает: — Думаю, ты способна вспомнить кое-что новое, как считаешь?